Конечно, продолжал Кьюли, он вовсе не думает, что у помощника шерифа очень большие умственные способности, но все равно он человек богатый и известный, и молодая девушка была бы в безопасности рядом с его матерью. Ну и еще Кьюли сказал, что Дороти должна всем показать свое умение все правильно понять, и поехать с помощником шерифа на пару лет, чтобы научиться Правде и Честности. А уж потом, если ей надоест, она всегда сможет оттуда улизнуть.
И тогда Дороти стала умолять Кьюли и просить его позволить ей остаться в Карнавал-компани. Она обещала, что исправится, и даже будет класть яйца в тесто для вафель.
Однако выяснилось, что и сам Кьюли покидает компанию, потому что, оказывается, он осознал, что, поедая змей, едва ли можно чего-нибудь добиться и что если бы он, Кьюли, задумался об этом раньше, то он, наверное, сделал бы все иначе. И тогда сегодня у него, возможно, было бы что предложить девушке.
Но сейчас, сказал Кьюли, он послал три доллара в Канзас-сити, чтобы ему прислали тысячу немецких точильных камней. И, как только он их получит, он собирается идти своим путем и сделать из себя человека.
И когда Дороти услышала, что Кьюли собирается уходить, она поняла, что уличные ярмарки для нее закончились, потому что она не смогла бы и дальше жить с Ле Вино, если бы ей не с кем было посмеяться. Так что, похоже, все складывалось одно к одному, и Дороти пришлось пообещать Кьюли, что она дождется матери помощника шерифа, посмотрит на нее и если окажется, что они в состоянии выносить друг друга, то она попробует.
Но самым странным было то, что все это время помощник шерифа старался увести Дороти за какую-нибудь палатку, чтобы поговорить с ней. И Дороти говорит, что никогда раньше она не слышала такой смеси религии и поэзии из уст человека, который не мог держать свои руки подальше от девушки. И Дороти не могла решить, говорить ли ей об этом Кьюли или нет. Но ей было так стыдно, что она — Проблема для Карнавал-компани, что Дороти решила не доставлять больше людям каких-либо неприятностей.
Итак, в то утро, когда должна была появиться мать помощника шерифа, Дороти, Кьюли, супруги Ле Вино и сам помощник шерифа отправились на вокзал, чтобы встретить ее. И когда она вышла из вагона, то оказалась очень маленькой леди, выглядевшей вполне безобидно. И помощник шерифа бросился к ней, и обнял ее, и все целовал ее снова и снова. И Дороти говорит, что он так произносил слово «мама», что голос ирландского тенора в сравнении с ним звучал бы голосом неблагодарного сына.
Ну и оказалось, что вся Карнавал-компани в восторге от матери, потому что ничто так не трогает их сердца, как чья-нибудь мать. А Аль Ле Вино ходил от «концессии» к «концессии» и восторженным голосом говорил всем, что «мать помощника шерифа — сама доброта!» А сразу после обеда помощник шерифа вышел и арестовал наконец Дока, так что теперь все было готово, чтобы завтра же отправиться в Сан-Диего.