Друзилле было известно, что в гневе маркиз очень груб, но она мысленно пожала плечами, решив не обращать внимания на его бешенство. Если он не защищает ее, она будет защищать себя сама.
С этого мгновения надобность в защитнике отпала, успех ей был обеспечен. Всего несколькими словами ей удалось завоевать самую привередливую, самую трудную в мире аудиторию – пресыщенный, испорченный, скучающий бомонд, только и желавший, чтобы кто-то развеял его скуку.
– Поздравляем!
Почти все друзья маркиза говорили эти слова с неподдельной искренностью. Даже члены Клуба Холостяков сказали, что при сложившихся обстоятельствах они прощают ему нарушение холостяцкой клятвы.
– Прощая тебя, мы подаем пример, не так ли, молодые люди? – спросил один из старейших членов клуба, тыча маркиза в ребра и глядя с неподдельным восхищением на Друзиллу. – Да, будь я помоложе, я бы постарался обставить тебя!
Была почти полночь, когда в гостиную вошел принц Уэльский. Его появление, как всегда, предварял гул, прокатившийся по толпе придворных.
Принц был один и уже успел извиниться перед маркизой за отсутствие госпожи Фицхерберт, с которой он возобновил отношения и для которой опять открылись двери всех салонов.
Однако не только отсутствие госпожи Фицхерберт заставляло хмуриться его королевское высочество и побудило его обставить свое появление на приеме с большей помпой, чем обычно. Еще по дороге на Керзон-стрит сэр Энтони Хедли спросил маркиза:
– Что там с принцем? Мне кажется, он недоволен, что ты не сообщил ему о своем намерении жениться.
Маркиз промолчал, хотя знал, что сэр Энтони говорит правду. Он был слишком близок к принцу, чтобы не понять – его королевское высочество сочтет подобную скрытность оскорблением со стороны одного из тех избранных молодых щеголей, кому он щедро дарил свою дружбу.
Наконец маркизу удалось добраться до принца, который, успев перемолвиться несколькими словами с гостями, с ноткой явного неудовольствия и гнева в голосе воскликнул:
– Почему мне не сказали? Ты ни разу не упомянул о помолвке.
Маркиз почувствовал, как все затаили дыхание в ожидании его ответа. Но прежде чем он успел что-то сказать, Друзилла взяла дело в свои руки. Очень грациозно присев перед принцем в реверансе, она подняла на него глаза, в которых отражался неровный отблеск свечей.
– Молю вас не сердиться на бедного Вальдо, сир, это все моя вина. Я, вопреки его самым благим намерениям, настояла на том, что надобно следовать великолепному правилу, высказанному вашим королевским высочеством: «Неожиданность – наилучшее оружие в битве».