Она отнесла ожерелье к себе в комнату и долго сидела у зеркала, любуясь тем, как оно сверкает и переливается, и чувствуя, что одно лишь обладание им залечивает многие раны, полученные ею, когда она осталась одна и без средств к существованию.
Теперь она вспомнила, что ожерелье все еще лежит на туалетном столике. Его отправят в Карлтон-Хаус вместе с остальными подарками, часть из которых уже упаковали и увезли.
Маркиза очень боялась, что, хотя принц и решил устроить прием в честь новобрачных у себя, он не захочет возиться со свадебными подарками, которые обычно в таких случаях было принято выставлять на всеобщее обозрение. Но когда она задала ему этот вопрос, принц был в хорошем расположении духа.
– Ну, разумеется, мы устроим выставку подарков, – заверил он ее. – Я освобожу китайскую гостиную, где их расставят так, что они заблестят во всей красе. Кроме того, мне бы хотелось, чтобы все видели, что я подарил молодоженам.
Он преподнес им свой портрет, написанный Лоуренсом [5] , к которому с недавнего времени принц испытывал особое расположение.
– Неужели нам теперь с утра до вечера предстоит любоваться физиономией принца? – спросил маркиз.
– Ваши дети и внуки оценят портрет по достоинству, – ответила маркиза. – По крайней мере, он будет доказательством благосклонности принца по отношению к вам. Более того, даже если бы это был портрет неизвестного мне лица, все равно я считала бы, что картина великолепна.
Друзилла надеялась, что господин Хэнбери помнит о ее просьбе положить подарок маркизы на самое видное место в Карлтон-Хаусе.
– А вдруг он забудет? – забеспокоилась она. Даже такому великолепному бриллиантовому ожерелью легко будет потеряться среди множества других подарков, которые экипажами возили с Керзон-стрит в Карлтон-Хаус.
– Подай мне пеньюар, Роза, – нетерпеливо сказала Друзилла, вскочив с постели и сунув ноги в крохотные, отделанные лебяжьим пухом белые домашние туфельки, которые были частью ее приданого.
Роза принесла ее пеньюар из гардеробной. Он был сшит из тяжелого шелка и украшен валансьенскими кружевами, сквозь которые были продеты узкие голубые бархатные ленты. Друзилла казалась в нем совсем девочкой.
– Неужели вы собираетесь идти вниз в таком виде, мисс? – спросила Роза.
– А что, там много народу? – поинтересовалась Друзилла.
– Нет, мисс. Маркиза еще не оделась, а большинство слуг уже уехали в Карлтон-Хаус.
– Ну, значит, меня никто не увидит, – улыбнулась Друзилла.
Она схватила голубой бархатный футляр с бриллиантовым ожерельем и побежала вниз в кабинет господина Хэнбери. Она застала его стоящим в окружении подарков, прибывших в последнюю минуту. Он аккуратно их распаковывал и делал пометки в большой тетради.