Тимми теперь заставлял Мэриголд ходить кругами все больше и больше. Все утро, весь вечер и еще — по ночам, когда он не мог заснуть. «Четыре мыши без одной, погнались за фермеровской женой...»
— Ему нужна отдушина для его злости, — сказала Джейн в телефонную трубку. — Господи, это ужасно!
Мэриголд ходила кругами, задрав свой пушистый хвост.
— Тимми, малыш, тебе надо поесть.
Она не понимает. Еда помогает плохим мыслям. Когда он поест, его сознание превращается в сытое место, куда нравится проникать плохим мыслям. Когда он ничего не ест, его сознание им не нравится — оно становится слишком чистым и полным света, такого же золотистого света, из которого сделана Мэриголд.
— Тимми, если ты не поешь, мы будем вынуждены отправить тебя в больницу. Малыш, ну пожалуйста, съешь хоть чуть-чуть.
Иногда Тимми видел Мэриголд — как она ходит кругами, с высоко задранным хвостом, — даже когда она была выключена. Но включенной она была лучше. Если он и сумеет когда-нибудь
оказаться в том безопасном месте в ее глазах, то это будет только тогда, когда Мэриголд включена. — Ему нужен катарсис, — сказала Джейн в телефонную трубку. Ее голос был странным, жестким и отчаянным. Тимми прятался в буфете. Голос Джейн был похож на голос матери, когда она хотела, чтобы он ее слушался.
— Да, Марти, я понимаю, — сказала Джейн, — сегодня вечером. Я встречу тебя у дома.
Мэриголд не включалась.
Тимми сидел на полу у себя в комнате и нажимал на переключатель. Ничего не происходило. Он нажал еще раз. Ничего. Тимми швырнул коробку через всю комнату, потом подполз к ней на коленях и снова принялся нажимать.
Он долго сидел на полу, тяжело дыша и стараясь не шевелиться.
Ножи хранились на кухне. Он взял один, бесшумно поднялся к себе и отколупнул крышку, закрывающую отсек для батареек. Там было пусто. Кто-то вынул батарейки.
Тимми склонился над черной коробкой. Мэриголд исчезла. И безопасное место в глубине ее глаз тоже исчезло, осталось только темное место у него в голове, куда приходят плохие мысли. Мэриголд исчезла...
Он отчаянно закричал и снова швырнул коробку через всю комнату. Потом подбежал к ней и принялся топтать ногами. И золотистая кошка, сделанная из света, носилась по комнате, высоко задрав хвост. Только ее здесь не было, она умерла, он убил ее в буфете под лестницей, потому что она мурлыкала слишком громко, точно так же, как он убил маму и папу, как он хотел их убить, снова и снова тыкая в них ножом, всякий раз, когда они его били, он хотел переехать их па машине, сжечь их в огне... отрезать им головы разделочным ножом... плохие мысли теперь все здесь, потому что Мэриголд мертва, и он убил ее, кромсал ее кухонным ножом, пока она не испортилась и не умерла, как сейчас, и весь ковер изрезан на куски и весь залит красным... забрызган мамочкиными кишками...