Человечество вообще неимоверно поражено ханжеством. Весь мир с придыханием любуется обнаженной Венерой Милосской, кстати, не блещущей идеальной, по нынешним меркам, фигурой, восхищается Давидом Микеланджело (тут я согласна), но стоило бы кому-то из нынешних атлетов появиться обнаженным, чтобы продемонстрировать идеальное тело (плод многих усилий), на него так зашипели бы гусаки – защитники морали и нравственности, что хоть беги за скафандром.
Прочитав написанное, я ахнула. В прошлом году, наблюдая прайд-парад, я мыслила несколько иначе. Нет, я никогда не была ханжой, но до встречи с Ларсом для меня во время прайд-парада главным было недовольство далеко не идеальными фигурами участников. Теперь я такое готова простить, сделав акцент на их раскрепощенности. Они умеют слушать не только свои мозги, но и свои тела тоже.
Когда человечество найдет ту золотую грань, на которой нет перекоса ни в одну сторону? Скандинавия к этому ближе всего, у нас научились не делать из гендерных проблем фетиша… Только бы не получился перекос в другую сторону, такая опасность с отменой слова «мама» и «папа» существует.
Ночью мне приснился Ларс, выговаривающий за то, что мне не нравится прайд-парад. Самого Ларса я не увидела (очень хотелось бы), но его обличающий голос слышала. Я пыталась оправдаться, жалобно пища, что мне нравится, только не все… Удивительно, казалось, он должен укорять меня за нежелание разгуливать голышом по Дубаю.
Проснувшись, подумала, что надо бы Ларса спросить, нравится ли парад ему самому.
Снова открыла почту посмотреть на Ларса с Оскаром. Оскар мне сто лет не нужен, хотелось увидеть Ларса в Оксфорде. На снимке два красавца, на которых обернулись две симпатичные девушки, проходившие мимо. Вот оно, Бритт права… Пялятся и пялятся, чтоб им сдохнуть!
Ладно, пусть живут, но не глазеют на моего Ларса.
Пару минут я любовалась Ларсом, а потом… Взгляд наткнулся на цифры внизу кадра, из которых следовало, что снимок сделан две недели назад. Две недели назад Оскар был в Оксфорде, наверняка это с ним, а не с профессором Дж. Уолтером Ларс ходил на заседание винного клуба. И две недели назад у Оскара были усы и бородка.
Зловредный джинн буквально подтолкнул мои руки к клавиатуре, и я послушно сообщила Ларсу свои соображения насчет двух недель, винного общества и Оскара.
Уже кликнув на отправление, обругала себя последними словами. Говорят: слово не воробей, но и электронное письмо тоже.
Ответ получила вечером:
«Линн, я просил оставить все это в покое. Еще раз ОЧЕНЬ ПРОШУ».
Ларс разозлился, видно, серьезно, потому что не перезвонил, ограничившись этими двумя холодными фразами. А во мне почему-то крепла уверенность, что я действительно видела Оскара. Не иначе снова влиял этот зловредный джинн. Ох он у меня дождется!