-- Разойдись! -- безуспешно пыталась охранарасчистить дорогу грузовику. -Пропустите аварийную!
-- Знаем мы ваши аварийные! -- кричали из пикета. -- Кто ж это КРАСНАЯ ИКРА напишет?!
-- Отдай продукт, Кузьма! Дети голодают!
-- Добром отдай!
КузьмаЕгорович в шутовском своем белом смокинге, в короткой внакидку дошке явился напороге-ступенечке вахты.
-- Товарищи! -- прокричал. -- Товарищи!
Толпакак-то вдруг пересталашевелиться, притихла.
-- Заткнись! -- шипел один насоседа.
-- Гляди, гляди, Сам вышел, -- комментировал другой с уважением.
-- Тамбовский волкю -- только отдельные возгласы из прежних пыжились вырваться насвободу, но, неуместные в напряженной тишине, гасли, недоговоренные, недокрикнутые.
-- Товарищи! -- сказал КузьмаЕгорович спокойнее, почувствовав, что его слушают. -- В резиденции прогнили трубы. Водопровод заливает подвал. Это же, -- кивнул навеликолепный особняк прошлого, если не позапрошлого, века, -народное достояние. Ваше!
-- Ежели наше -- чего ж т тут живешь? -- спросил кто-то ехидный, и репликапрозвучалауже не так неуместно.
-- Вы хотите, чтобы дело рук ваших дедов, ваших прадедов погибло ни загрош?!
-- Заботливый какой, -- понеслось в ответ.
-- Вот и отдай дедово!
Толпауже почувствовала, что нормального, искреннего разговоране будет, и зашумела, загалделапо-прежнему:
-- Хватит наё..вать!
-- Фургон открывай!
-- Показывай водопроводчиков!
-- Товарищи! -- пытался перекрыть КузьмаЕгорович галдеж. -- У нас же правовое государство!
-- Прав до х.. -- жрать нечего! -- выкрикнул из толпы басю
Равиль стоял позади, поигрывая ятаганом. Вероникас крыльцаналадилась снимать происходящее, но Жюли, заметив, бросилась, как орлицаназащиту птенца. Завязалась нешуточная борьба, победительницей из которой вышлавсе-таки мать. Завладев аппаратом, вскрылаего, вырвалапленку.
-- Ему и так тяжело! -- сказала. -- Шлюхавонючая.
-- Это я шлюха?! -- изумилась Вероника. -- Я?!
Висящий назаборе пикетчик орал тем временем:
-- Неделя до Нового Года, ау них елкагорит!
-- И гусь настоле! -- добавил прилипший к щели другой.
-- С яблоками? -- поинтересовался из толпы кто-то веселый.
-- Масонам продались.
-- Рождество празднуют.
-- Католическое!
-- Товарищи, товарищи! -- все пытался унять КузьмаЕгорович вой, но, кажется, только подливал в огонь масла. -- Мне что, спецназ вызвать? Сами же провоцируете.
-- Ага! Мы и виноватые!
-- Всех не перевешаешь! -- отвечали ему.
-- Открывай фургон, Кузьма! Показывай трубы!
Толпаволновалась уже сильнее критического: вот-вот, чувствовалось, начнет ломать и крушить. Мент в будке вытащил пистолет, снял с предохранителя.