Нет, это не мушка в глазах, темная точка двигалась к ней, как будто ее окно было маяком в море белизны. Кто-то идет по полю? От станции, которая в пяти километрах? Прежде и здесь останавливались поезда, но не все. А теперь нет даже будки, в которой прежде продавали билеты.
Варя почувствовала, как напряглось сердце, замерло, потом дернулось и помчалось с бешеной скоростью.
Господи, это сон? Она видит себя в позапрошлом веке? Иначе откуда взяться на поле гусару? Она громко засмеялась. «Брось, — одернула она себя. — Сама знаешь, кто этот гусар».
Варя догадалась по резкому взмаху рук. Ясно, он идет на широких охотничьих лыжах, подбитых камусом — шкурой, снятой с лосиных ног. Они хорошо держат человека на рыхлом глубоком снегу, в таких не провалишься и не устанешь.
Он идет быстро, умело, седельная сумка из полинявшей кожи болтается на плече.
Он идет к ней. Он идет к ней… навсегда?
Варя почувствовала, как опасение сдавило сердце. А она готова — навсегда?
В горле запершило, Варя закашлялась. Хорошо бы промочить его водой, но она не могла оторваться от окна и выйти в кухню. Она представила себе, как в горло вливается минеральная вода без газа, и горло успокоилось.
Варя уже видела раскрасневшееся лицо и заиндевевшие брови под самым кивером. Плюмаж тоже заиндевел, он из розоватого превратился в желтоватый от инея. Полные губы, которые так жадно целовали ее, что случалось нечасто, были полураскрыты.
Но… почему он оделся вот так?
Сейчас она узнает, пообещала себе Варя.
Она накинула на себя толстый вязаный жакет, длинный, ниже колен, на ноги натянула толстые пестрые гольфы.
На крыльце раздались шаги, в дверь постучали.
— Кто в тереме живет? — спросил нарочито грозный голос. А потом Варя услышала сдавленный крик.
Она похолодела и кинулась к двери. Непослушными руками отдернула засов в сенях, вылетела на крыльцо, как была, без валенок, и оказалась в объятиях Саши.
— Что? Что случилось? — Она схватила его за голову, на которой не было кивера. — Но он был, был, — говорила она. — Кивер был, я видела, не понимаю.
— Он есть, — захохотал Ястребов. — Смотри!
Варя посмотрела туда, куда указал Саша.
Хорошо было бы протереть глаза, но руки заняты. Они обхватили Сашу за шею.
Возле самого крыльца сидел Мидас и грыз плюмаж. Он рычал так, будто это живая канарейка, которую он наконец настиг.
— Мидас, Господи… — прошептала Варя и уткнулась лицом в Саше в грудь. — Я не могу на это смотреть.
Он погладил ее по спине.
— Здравствуй, Варя, — прошептал он.
— А еще называется Мидасом, — бормотала она. — Вместо того чтобы все обращать в золото, он портит твой кивер.