– Ну не знаю, ты вроде говоришь правильно, но вместе с тем мне кажется, что ты дрейфуешь в сторону косного консерватизма и примитивного материализма. Ты упускаешь из виду главное – поиски смысла жизни. Откуда мы? Куда мы идём? Зачем? В какой точке нашего пути мы находимся относительно абсолютных координат? Только поиск ответов на эти вопросы имеет ценность в жизни, – произнося этот монолог, она почти не моргала и в её глазах появился безумный мессианский блеск.
Андрей угрюмо молчал, разглядывая хитросплетения сцепок, связок и врезок на барочном комоде. Он уже понял, что простых решений в данной ситуации быть не может, но не ожидал, что всё так запущено. Он живо представил активисток питерского андеграунда, измождённых просветлениями и озарениями, в любую минуту готовых подорваться топлес на гей-парад, митинг или какую другую фемолюцию.
С одной стороны, у него был соблазн рассказать о своих ошибках, своей эгомании и общей распущенности, о том, как он потерял друзей и семью, бессмысленно тратил силы и деньги, пил и бегал за юбками. Но с другой стороны, он понимал, что такие откровения делу не помогут и были бы хороши в контексте телеинтервью – как ключевой элемент классической саги под названием Большой Успех… если бы этот Большой Успех действительно имел бы место в жизни. Но когда ты банкрот и пытаешься вернуть приличную девочку, которая ускользает, как увёртливая рыбка, то рассказ о прожигании жизни, деградации, боли, ненависти к себе и страхе совершенно неуместен. Неуловимая, как зигзаги огня, освещающие на миг непроглядную ночь, мрачно доносящую свежесть звёзд, она предельно разожгла страсть охотника. Но, как бы сильно ни хотелось ему наброситься на дичь, он был вынужден, опустив на глаза завесы философского бесстрастия, углубиться в непроходимые талмудические дебри. Собравшись с духом, он бросился в этот натур-философский бой:
– Ты говоришь: «искать ответы на вопросы о смысле жизни». Я думаю, что на эти вопросы ответов не существует, а может быть, не существует и вопросов. Вот, например, моя жизнь. Она проходит в постоянной борьбе, мне некогда задумываться о таких высоких материях, отвлечённых рассудочных теориях. Я совершал все возможные ошибки, кое-какие я даже изобрёл. Но я… в какой-то степени рад, что сделал это. Потому что я понял: нет никакого ответа, поэтому нечего искать. Нет никакой постоянной формы счастья. Никогда не будет так, что я буду просыпаться утром с улыбкой до ушей. Такого просто не бывает.
– Ты просто не отягощён интеллектуальной рефлексией, поэтому твоя жизнь протекает с этаким бытовушным ароматом. Прости за резкость, но нельзя же до такой степени опускаться до приземлённого бытовизма, – сказала она, укоризненно глядя на него.