…Своим рассказом Таня вывела Андрея из его уравновешенного состояния, спровоцировав в нём приступ ревности, он снова возненавидел святого Иосифа: чёрт возьми, вампиры – они живее всех живых и непохоже, чтобы старый седой полковник стал заплывать глазурью и жирком, постарел бы, наконец, совсем, и стал хотя бы отдалённо походить на Капранова.
Андрей немного скривил глаза и они засверкали, как яркие огни. И мысленно пропел: «Ты всё полковникам стелила, ноги на ночь мыла, шубки беличьи носила, кожи крокодила, мир блатной совсем забыла». Таня сделала вид, что не замечает его изменившееся настроение.
На прощание, подавая ей пальто, он спросил, действительно ли они с Леной отлизывали друг у друга. Её серо-зелёные глаза выразительно округлились: «Что-о-о?!», вид у неё был удивлённо-испуганный, будто ей только что сообщили, что она оставила дома включенный утюг. Потом, вспомнив подоплёку вопроса, она ответила:
– Ох, не знаю. Может быть.
* * *
Вечером этого дня, шестого ноября 2006-го года, в понедельник, Андрей сидел в ресторане «Четыре сезона» и постепенно доходил до кондиции в окружении троих человек, пришедших его поздравить с 34-летием. Это была Катя Хромова, а также Игорь Губин, однокурсник, с которым Андрей не виделся после института (а это больше 10 лет) и случайно встретился пару месяцев назад в одном из центральных кафе; он был со своей женой Леной. Определённо, то был самый странный день рождения в жизни Андрея.
Тревожно шевелились в больших аквариумах крабы, косясь на массивную перламутровую люстру. Суетились официанты, подавая блюда. Собравшиеся развлекали друг друга анекдотами и смешными историями, отправляя свой весёлый смех гулять по гулкому пустому залу – в ресторане их столик оказался единственным занятым.
– Вы смотритесь, как счастливая влюблённая пара, – отметила Лена.
Катя прислонилась к Андрею:
– У нас сейчас конфетно-букетный период.
На ней был целомудренный чёрный костюм, на нём тоже было всё чёрное, за исключением тёмно-серого, в тонкую чёрную полоску пиджака от Scherrer.
Праздничное меню состояло из двух салатов, двух горячих блюд – бефстроганов и стейк из свинины (на одну персону), соленья ассорти и мясное ассорти – на всех, напитки и десерт по выбору. Как только официант приносил новое блюдо, Андрей немедленно приступал к его уничтожению. Мясо, овощи, фрукты, сервелат – всё это стремительно исчезало у него во рту. Он заливал еду виски с пепси-колой.
В разгар застолья внимание Игоря привлекло стоящее в дальнем углу зала фортепиано и он решил помузицировать. Отыграв несколько «ресторанных» мелодий, он без плавного перехода заскрежетал «металлическими» аккордами, при этом обильное педалирование создало завесу парящих в воздухе секвенций. Превосходный ритмический баланс композиции корректировался умелым оперированием паузой. Достигнув безудержной неистовости, музыка граничила с истерической экспансивностью. Ярость, с которой преодолевалось сопротивление материала, сопровождалась бурными и экстатическими выбросами энергии. То были моменты бурного овладения материалом, буйного насилия и упоенного властвования над ним, чуть ли не садистского избиения инструмента.