— Почему ты так плохо относишься к ней? — возмущенно спросил Гвидо. — Если ты считаешь, что она должна была выгородить тебя, потому что вы были подругами, то ошибаешься — в итальянских семьях превыше всего ставится верность. Корделия сделала непроницаемое лицо, хотя горечь душила ее. Теперь незачем сожалеть об упущенной возможности защититься от обвинений Эугении, потому что ей бы все равно никто не поверил.
— Твоя кузина солгала, — все-таки не выдержала она. — И то же самое сделал Умберто. У каждого из них были для этого свои причины, но тебя это, разумеется, не интересует!
Гвидо был настолько погружен в свои мысли, что не отреагировал на ее слова.
— Вот только одно не укладывается у меня в голове... — задумчиво произнес он.
— И что же это?
— Любая нормальная женщина, и в особенности итальянка, сделает все, чтобы защитить свою репутацию. Почему ты не сказала, что осталась невинна, когда мы встретились на следующий день?
Корделия скептически посмотрела на него.
— Ты это серьезно? Неужели ты думаешь, что твое мнение волновало меня настолько, чтобы унизиться до оправданий?
— Ты видела меня в клубе с той блондинкой? — вскинул глаза Гвидо, до которого постепенно начинало доходить, что произошло на самом деле. — Значит, ты пошла с Умберто в машину, чтобы отомстить мне?
Она покраснела, сообразив, что выдала себя, и попыталась отвернуться, но он схватил ее за руку.
— Почему ты не хочешь мне все рассказать? Я ведь почти ничего не помню о той ночи.
Корделия изумленно посмотрела на него.
— Думаю, кто-то добавил спиртное в мой сок, — пояснил Гвидо. — Если ты видела меня с Ниной, значит, это было как раз перед тем, как я вырубился.
Она медленно покачала головой.
— Ах, вот как? Знаешь, моя мать, может, и поверила бы в такую байку, но не я!
Он задумчиво сдвинул брови и возмущенно посмотрел на нее.
— Ты хочешь сказать, что я лгу?
— Угадал! Ну как, чувство, что ты никого не можешь убедить в своей правоте, не из самых приятных, а?
Воспользовавшись тем, что он ослабил хватку, Корделия перевернулась на бок и уткнулась лицом в подушку.
Гвидо гортанно выругался.
— О, какие мы чувствительные! — издевательски прокомментировала она, приподняв голову.
— А ты — расчетливая ведьма!
— Ты не забыл, где тут дверь? — холодно спросила она. — Можешь воспользоваться ею.
Но вместо этого Гвидо запустил длинные пальцы в блестящие пряди ее темно-рыжих волос и притянул к себе ее лицо.
— Ч-что ты делаешь? — заикаясь, воскликнула захваченная врасплох Корделия.
— Скажи мне “да”... по-итальянски, — настойчиво потребовал он, гипнотизируя ее своими янтарными глазами, и стал жадно целовать в губы.