— Еще не знаю. — Гвидо вскинул гордо посаженную темноволосую голову, и глаза его холодно сверкнули. — Пусть ждет.
Прошло время обеденного перерыва, близился конец рабочего дня.
Корделия заметила, что время от времени люди подозрительно неторопливо дефилировали через огромную приемную, украдкой бросая взгляды в ее сторону. Девушка сидела, выпрямив спину и высоко подняв голову, и от напряжения у нее уже болела шея.
Терпи, говорила она себе. Главное, что тебе удалось проникнуть сюда. Гвидо не приказал тебя выпроводить, не отказался принять. Скорее всего, он действительно очень занят, так что нет причин терять надежду на положительный исход переговоров. В конце концов, даже такие толстокожие люди, как этот, не лишены любопытства. Он всего лишь человек, а значит, ничто человеческое ему не чуждо.
А у тебя выхода нет. Гвидо Доминциани — твоя последняя надежда. Нужно забыть о гордости. Не чуралась же твоя мать мыть полы у чужих людей, чтобы кормить и одевать тебя.
Около пяти часов вечера к ней подошла секретарь.
— Мистер Доминциани покинул здание, мисс Кастильоне.
Девушка побледнела. Расправив затекшие плечи, она встала, вошла в лифт и спустилась на первый этаж.
Ничего, завтра я снова приду сюда, сказала себе она. Такой тактикой меня не остановить!
И все-таки ее трясло от обиды и возмущения.
Постояв несколько минут в ожидании автобуса, Корделия постепенно поняла, что неправильно разобралась в ситуации.
Гвидо Доминциани теперь уже не тот девятнадцатилетний юноша, который когда-то вскружил тебе голову, думала она. Десять лет назад он был горяч, несдержан, нетерпелив... Старший сын, любимец родителей, лидер золотой молодежи, а главное, красавец — причем такой, что его друзьям казался преступлением союз с некрасивой, толстой, лишенной шарма невестой. Однако сейчас это уже вполне взрослый мужчина, воспитанный в традициях своей страны. Как и Джакомо Кастильоне, Гвидо не считает нужным объяснять свое поведение. Позволив ждать и надеяться, он преподнес тебе жестокий урок, но ты должна была быть готовой ко всему.
Открыв дверь, Корделия услышала ароматный запах домашнего пирога и поспешила на кухню, где Мирелла, как всегда, встретила ее улыбкой. Сердце девушки заныло при виде усталого, серого лица матери.
— Мама, мы же договорились, что ужин готовлю я.
— Ты весь день искала работу, а я еще в силах справиться с пирогом, — ответила Мирелла Кастильоне.
Они поужинали и улеглись в постель.
Корделия долго не могла заснуть. Ее мучило чувство вины. Уходя утром на встречу с дедом, она сказала матери, что отправляется на поиски работы, и теперь эта невинная ложь жгла ее, словно раскаленным прутом. Но как она могла рассказать, чем на самом деле занималась? Мирелла только расстроилась бы, узнай она, что дочь тайно встречалась с Джакомо, а результат ее бы не удивил. А если бы бедная женщина проведала о том, что Корделия пыталась переговорить с Гвидо Доминциани, она окончательно лишилась бы покоя. А сейчас ее нужно было особенно тщательно оберегать от ненужных потрясений.