Так началось его обучение.
Парт поднялась из подвала и, проходя мимо старой кухни, увидела, как Фальк, сгорбившись в одном из оконных проемов, смотрит на падавший за грязным стеклом снег. Он был одинок и смотрел на снег, понурив голову. Это был десятый вечер с тех пор, как он ударил Россу и его пришлось запереть, пока он не успокоится. С того времени он замкнулся и ничего не говорил… Было как-то странно видеть его лицо, лицо взрослого человека, сделавшееся тусклым и тупым из-за ребяческого упрямства.
— Иди к огню, Фальк, — позвала Парт.
Она не остановилась, чтобы подождать его.
Возле очага в большой комнате она забыла о нем и стала думать о том, чем поднять собственное слишком плохое настроение.
Делать было решительно нечего. Снег все шел и шел, лица окружающих стали слишком привычными, книги рассказывали о вещах, которые уже давно не существовали или были где-то далеко, а потому и толку от них не было никакого. Вокруг притихшего дома и окружающих его полей стоял лес, молчаливый лес — бесконечный, однообразный и равнодушный. Зима последует за зимой, и она никогда не покинет этот Дом, потому что некуда будет уходить, и ничего нельзя с этим сделать.
На одном из пустых столов Райна забыла свой «теанд» — плоский инструмент с клавишами, который, как говорили, был хейнского происхождения. Парт подобрала грустную мелодию Восточного Леса, затем переключила регистр на его родное звучание и начала все заново. Она не слишком хорошо умела играть на этом инструменте и медленно находила звуки в такт своим словам, растягивала их, чтобы выиграть время для поиска следующей ноты.
За ветрами в лесах,
За штормами в морях,
На залитых солнцем камнях
Дочь Айрека стоит…
Она сбилась с мелодии, затем все же нашла нужную ноту… стоит.
Молча с пустыми руками.
Эта была древняя легенда, родившаяся на невообразимо далекой планете. Ее слова и мелодия были частью наследства людей в течение веков Парт пела ее очень нежно, одна в комнате, освещенной огнем очага, а за окном в наступавших сумерках все валил снег.
Она услышала возле себя какой-то звук и, повернувшись, увидела Фалька. В его странных глазах стояли слезы.
— Парт, прекрати, — прошептал он.
— Что-то не так, Фальк? — забеспокоилась девушка.
— Мне больно от этого, — сказал он.
Он спрятал лицо, которое было зеркалом его бессвязного и беззащитного разума.
— Хороша похвала моему пению, — уколола она его.
В то же время она была тронута его словами и больше не пела. Позже этим же вечером она увидела, что Фальк стоял у стола, на котором лежал «теанд». Он не осмеливался прикоснуться к нему, как бы опасаясь выпустить мелодичного и безжалостного демона, заключенного внутри него, который плакал под пальцами Парт и превращал его голос в музыку.