Но Борис забыл еще об одном человеке, перед которым ему пришлось держать ответ, — о директоре. Тот вызвал его и, устремив на него свой пристальный взгляд, сказал:
— Ну! Люди цыплят по осени считают, а мы — по весне, в мае. Давай подсчитывать!
Борис удивился, что из тысячи с лишним учеников директор помнит его, помнит до сих пор тот первый разговор при поступлении и мимолетную встречу в зале. Он покраснел и потупился. А директор положил локти на стол, точно собрался долго сидеть вот так, и ждать, и смотреть на Бориса.
— Есть русская пословица: «Не давши слова, крепись, а давши, держись». Знаешь такую?
— Знаю, — выдавил из себя Борис.
— И что ты на это скажешь?.. Опять школа плохая?
— Нет, школа хорошая! — искренне признался Борис.
— Так в чем же дело?.. Всякое явление должно быть объяснено, и во всем нужно отдавать себе отчет. Так?
Борис опять потупился и еле слышно пробормотал:
— Не вышло!
— Не вышло! — в тон ему усмехнулся директор. — Очень хороший ответ! Достойный ответ!.. А знаешь, кто так может говорить? Так могут говорить или лентяи, или безвольные люди, рабы обстоятельств. Человек должен быть хозяином самого себя. Он должен сам строить свою жизнь, а не ждать, когда у него что-то само собой «выйдет».
Так пытливо и настойчиво, немного резко начал этот разговор директор, — разговор, от которого никуда нельзя было уйти и спрятаться, который цеплял самые больные и самые скрытые струны души.
Борис внимательно слушал эти как будто бы строгие слова директора, но, взглянув на него, увидел, что в глазах его не было никакой строгости. Наоборот, в них бегали какие-то дружественные, даже веселые и хитроватые искорки. И робость, с которой он сначала вошел в кабинет, вдруг исчезла. Борис задал неожиданный для самого себя вопрос:
— А это можно сделать: быть хозяином самого себя?
Глаза директора остановились на Борисе, постепенно теряя свое хитроватое выражение. Но Борис выдержал этот взгляд, и директор, кивнув на стоящее у его стола кресло, сказал:
— А ну, садись!
Борис сел, и директор, сняв со стола локти, удобнее устроился в своем кресле.
— Говоришь: можно ли сделать? — тоже совершенно иначе, теперь уже не пытливо и не настойчиво переспросил он. — А как по-твоему? Как это ты, например, на себе замечал? Ты о себе думал?
— Ду-умал, — нерешительно, но теперь без всякой робости протянул Борис. — Только что-то ничего не получается.
— О себе трудней всего думать, это верно! — уже совсем задушевно, будто отвечая на какие-то свои собственные мысли, произнес директор. — А почему не получается?