Рубин посмотрел на него своими строгими, немигающими глазами, а Вася в ответ на это вдруг скорчил гримасу.
— Трошкин! Я удаляю тебя с собрания! — строго сказал Рубин.
— Удаляешь! Здрас-сте!
Вася Трошкин собрал книги и, хлопнув дверью, вышел из класса. Через минуту дверь отворилась, из нее выглянула вихрастая голова Васи и раздалось кошачье «м-мяу-у-у».
Собрание было сорвано.
Рубин ни словом не обмолвился об этом с Полиной Антоновной, а она, узнав о случившемся, вскипела:
— Как это получилось?
— Ребята несознательные — так и получилось. Разве это комсомольцы?
— А почему вы не посоветовались? Почему вы тайком от меня назначили собрание?
— Я не тайком. Я согласовал это с комитетом… А потом… В конце концов, Полина Антоновна, это же моя работа!
— Да, но ваша работа есть в то же время и моя работа! Мы оба воспитываем коллектив! — заметила Полина Антоновна.
В ответ — лишь молчаливое пожатие плечами, взлет бровей и усмешка, означающая: «Как посмотреть!»
Потом получилось так: они договорились о проведении комсомольского собрания, а ребята не пришли.
— В чем дело? — спросила Полина Антоновна Рубина.
— Я им не сказал.
— Почему?
— Забыл… Извините.
Но Полина Антоновна не была уверена, действительно ли Рубин забыл или нарочно не сказал, чтобы лишний раз показать свое «я».
«Я», казалось, было главным пунктом, на котором сосредоточивалось все внимание Рубина. Полина Антоновна начала понимать это по мере того, как стала внимательнее присматриваться к нему. Ей не хотелось слишком активно вмешиваться в жизнь комсомольской организации, но и лишить ее всякого контроля со своей стороны она считала невозможным. И каждый раз при попытке вмешаться в комсомольские дела Полина Антоновна чувствовала скрытое сопротивление рвущегося к чрезмерной самостоятельности секретаря. Сопротивление это было не всегда таким явным и таким откровенным, как в случае с собранием, но всегда она замечала настороженный взгляд, видела характерную жесткую складку тонких, немного презрительных губ Рубина и без труда разгадывала уловки, которыми он упорно старался защитить свою независимость. И вообще его понравившееся сначала Полине Антоновне упорство настолько явно стало переходить в упрямство, что кто-то из классных острословов назвал его «цельнометаллическим человеком».
Другое столкновение с Рубиным произошло у нее из-за новой затеи, которую он с таким же упрямством решил отстаивать. Рубин потребовал от старосты, Феликса Крылова, чтобы тот представлял ему еженедельные сводки об успеваемости класса.
Феликс попробовал сопротивляться, но Рубин сломил это сопротивление самым крепким и, по его мнению, неотразимым доводом: