Как пятерочник он в свое время стал старостой класса, как пятерочник первым вступал в пионеры, первым вступил в комсомол и стал первым комсомольским организатором своего класса.
С этой привычкой руководить и быть первым Рубин и пришел в новую школу. А после того как он стал комсомольским секретарем, у него все больше начал обнаруживаться неприятный повелительный тон: «Я предлагаю!», «Я не разрешаю!», «Так надо сделать!», «Вот тебе задание. Не сделаешь — на комитет!» И вот завершение:
— Я — политический руководитель класса, и ты должен меня слушаться!
И Феликс, конечно, послушался. Он несколько раз подавал Рубину сводки об успеваемости класса, пока Полина Антоновна не разоблачила и не осудила эту затею. Но и тогда Рубин продолжал ее отстаивать упорно, упрямо, и Полине Антоновне пришлось просто запретить составление этих сводок.
Но самый крупный конфликт произошел из-за вопроса, которому Полина Антоновна придавала первостепенное значение и в котором Рубин проявил как раз наибольшее упрямство.
В плане Рубина, с которым Полина Антоновна в конце концов познакомилась, она указала ему на один недостаток, — там не было пункта о вовлечении в комсомол новых членов. В ответ на это замечание Рубин выразительно пожал плечами.
— Ну, это само собой разумеется!
— Очень хорошо! — сказала Полина Антоновна. — Значит, давайте наметим, кого мы будем готовить в комсомол.
И тогда оказалось, что готовить некого: тот плох, этот недорос, третий несознательный, четвертому не хватает принципиальности.
Почти для каждого, кого они обсуждали, у Рубина находилось критическое слово, или неопределенное пожимание плечами, или многозначительный взлет бровей. Даже Игорь Воронов, который, не дожидаясь никакого вовлечения, подал заявление в комсомол, получил от Рубина неожиданную характеристику:
— Индивидуалист!
— Почему? — удивилась Полина Антоновна.
— Анархист! — все так же коротко и безапелляционно добавил Рубин.
И только на комсомольском собрании, когда разбиралось заявление Игоря, выяснились истоки этих резких, по-рубински «принципиальных» характеристик.
Игорь Воронов невзлюбил Феликса, старосту класса. Он, Игорь, совершенно другой человек, совершенно другой характер. Он и внешне весь был как бы составлен из острых углов. У него острый, но красивый, с горбинкой, нос, острые скулы, сухое умное лицо с энергичным подбородком, жесткие, упрямые волосы, непослушно спадающие на лоб. Взгляд у него тоже острый, прямой, смелый. И улыбка, когда она возникает на его лице, кажется, проходит только по его поверхности. Он не любит больших речей, красивых слов и говорит всегда коротко, определенно и решительно. Решительно и прямо, опершись одной рукой о бедро, выступает он, когда с чем-нибудь не согласен, а в столкновениях с ребятами бывает горяч и невыдержан, вплоть до кулаков. Но в этих случаях он быстро овладевает собой и, сжав зубы, цедит сквозь них: