.
«— Архипов!.. Кого мы называем унутренними врагами?..
Неуклюже поднявшийся Архипов упорно молчит, глядя перед собой в темное пространство казармы. Дельный, умный и ловкий парень у себя в деревне, он держится на службе совершенным идиотом. Он не понимает и не может заучить наизусть самых простых вещей.
— Пень дубовый! Толкач! Верблюд! Что я тебя спрашиваю? — горячится Верещака. — Повтори, что я тебя увспросил, батькови своему сто чертей!..
— Враги…
— Враги! — передразнивает ефрейтор. — Совсем ты верблюд, только у тебя рогов нема. Какие враги, чертяка собачья.
— Внешни…
— У-у, ссвол-лочь! — шипит сквозь стиснутые зубы Верещака. — Унутренние!..
— Нутренни…
— Ну?
— Враги.
— Вот тебе враги!
Архипов вздрагивает головой, нервно кривит губами и крепко зажмуривает глаза.
— Так и стой усе время, стерво! — говорит ефрейтор, потирая руку, занывшую в локте от неловкого удара. — И слухай, что я буду говорить. Унутренними врагами называются усе сопротивляющиеся российским законам. Ну и, кроме того, еще злодеи, конокрады и которые бунтовщики, евреи, поляки, студенты[11]. Повтори, Архипов, усе, что сейчас сказал».
— Вот пока глава, которую я наметил для моего будущего романа, — после небольшой паузы сказал Александр Иванович. — Понравилась она тебе, Машенька?
Александр Иванович читал, с большим юмором оттеняя нелепые и невежественные слова Верещаки, которые нельзя было слушать без смеха. И с этих пор в наш семейный обиход вошло говорить друг другу: «Вижу я, что ты уже начинаешь старацца» (слова Верещаки, когда угодливый новобранец угощает его водкой в трактире).
— Но роман, Маша, это еще дело будущего, — вернулся Александр Иванович к началу разговора. — Прежде чем серьезно приступить к этой работе, я должен еще многое обдумать. А пока у меня несколько хороших тем для рассказов, которые надо написать, чтобы к будущей зиме подготовить материал для сборника.
Осенью, когда я с Буниным был у Пятницкого, он говорил нам, что, если издательство «Знание» всецело перейдет в руки его и Горького, оно будет реорганизовано. Горький уже наметил широкий план издания художественной литературы. Среди тех беллетристов, которых он хочет привлечь в «Знание», имеется и мое имя.
Если же, паче чаяния, нынешние члены товарищества «Знание» не захотят устраниться и передать все дело Горькому, я буду издаваться у Поповой. На днях, когда я был у Маминых, я застал там Ольгу Николаевну — она ведь издает сочинения Дмитрия Наркисовича. Она была со мной очень любезна и пригласила зайти к ней для делового разговора — переговорить об издании моего сборника рассказов. Думаю, что следует с ней повидаться, но пока не связывать себя с ее издательством никакими обязательствами. Подождем до осени.