– Ага, – отозвался Лоренс.
Я удивленно подняла брови, и он пояснил:
– Вернувшись ко мне, Сэнди захотела новую кровать. Эту, говорит, она своей больше не чувствует, и не ошиблась. Мы купили кровать-сани, а эту спрятали на чердак. Когда переезжал, я забрал из дома только ее.
Я кивнула, прижимаясь к груди Лоренса, а он жмурился, разомлев. Да, помнится, он впадал в эту медлительность, валялся, словно сонный тигр в зоопарке, а я, наоборот, всегда готова была вскочить и печь хлеб, работать в саду или бежать на танцы.
Если не считать трусиков, всего этого у меня в планах не было. Только мое тело решило иначе, и все вышло так, как вышло. Душевное смятение – это одно, но я, в конце концов, здесь не просто так.
Мне по-прежнему хотелось использовать и Лоренса, и прогретое солнцем умиротворение, и то и другое вместе.
– Ну и куда движется следствие? – поинтересовалась я невинно, а сама пальчиком чертила узоры на его волосатой груди.
– Джинни, я же говорил, что подробности разглашать не могу, – с улыбкой напомнил Лоренс. – Сколько заповедей я должен ради тебя нарушить?
Я поняла, что рисую на его груди сердечко, снова и снова, как девчонка-подросток в тетрадке. Разом перестав рисовать, я выпрямилась.
– Слушай, я ведь не на родительском собрании посплетничать хочу, а за дочь боюсь.
Улыбка Лоренса чуть потускнела, и он оперся на локоть.
– Если бы знал, что Лиза в опасности, сам сразу бы тебе рассказал.
Внезапно голой мне стало неуютно. Я сорвала с торшера бравурный розовый флажок и отвернулась от Лоренса.
– Неужели, – проговорила я, но не как вопрос, а словно констатируя факт, потом встала и натянула платье. – Мне пора домой. Мози пригласила приятеля, и я не хочу надолго оставлять их наедине.
В глазах Лоренса снова появилась настороженность.
– Помочь тебе усадить Лизу в машину?
– Думаю, Лиза уже отдохнула и чувствует себя лучше.
Мой голос прозвучал резко и холодно. Я взглянула в зеркало и невольно поморщилась: тщательно уложенные волосы превратились в дикую копну каштановых кудрей.
– Джинни! – позвал Лоренс, когда я шагнула к двери. – Я серьезно! Я давно бы к тебе постучал, если бы знал, что Рик Уорфилд брешет под твоим деревом.
Я застыла у двери. Вообще-то в день, когда Тайлер срубил иву, Лоренс приехал и прогнал зевак с нашего двора, но в дверь не позвонил.
– Не хочу заводить старую песню, но от жены ты ушел несколько месяцев назад. Были у меня проблемы или нет, тебя я на своем крыльце не припомню.
– Я хотел, – искренне ответил мне Лоренс. Он сел, простыня соскользнула с груди на колени. – Собирался позвонить тебе пятнадцатого ноября.