Лоренс был немногословен, но сумел меня успокоить. Мы так и стояли у кровати, на которой полсотни раз занимались любовью. Я даже сглотнуть не могла. Он был по-прежнему он, я это знала – и знала эту кровать.
Все, что я считала гневом, вспыхнуло внутри меня сильно и жарко, как гневу не дано. Чуть ли не машинально я поднялась на цыпочки и прильнула губами к еще говорящему рту Лоренса. Руки обвили его шею, скользнув по жесткому ежику волос и теплой коже на затылке. Все такое же, точно такое – мое тело прекрасно помнило Лоренса и растворялось в нем.
Его тело тоже меня помнило. Его рот приоткрылся, подарив моим губам вкус Лоренса и зубной пасты. Его руки легли туда, где им самое место, – накрыли мой зад с обеих сторон, подтянули меня ближе, почти от земли оторвали и припечатали бедрами к его бедрам.
«Черт подери!» – шепнул он мне на ухо, но получилась скорее молитва, чем ругательство. Мы задышали в унисон. Сколько дней прошло, сколько раз солнце вставало и садилось, а Лоренс меня не касался! Все эти дни, когда солнце вставало и заходило, а он все не прикасался и не прикасался ко мне, были неправильными, неисправными; лишь сейчас, когда его руки ласкали меня, все встало на свои места. Моя ладонь скользнула между нами и сжала его, вновь почувствовав упругую тяжесть мужского желания. Лоренс согнул ногу в колене, притянул меня к себе, и мы, плавясь, вместе упали в расплесканное по матрасу солнце. Так все и случилось.
Вот они мы, я и мой «мистер Друг». Я приехала выпытать информацию, да не одна, но при этом надела свои лучшие трусики, кружевные и оптимистично-розовые. Трусикам для свиданий было уже несколько лет, но я так редко их надевала, что они казались новыми. Умелые пальцы Лоренса творили со мной чудеса, а я льнула к ним, изгибалась и на время отрешилась от проблем. Лоренс заслонил все: печаль немощной дочери, страх потерять Мози, скорбь по умершей малышке. Я все это отдала – так же, как без остатка отдала себя, раскрываясь навстречу ему в ласковых лучах солнца. Я словно домой вернулась.
Потом мы лежали обнявшись. Мои трусики для свиданий веселым розовым флажком висели на безликом икейском торшере. Я укрыла нас обоих смятой простыней, прижалась ухом к груди Лоренса, слушала, как бьется его громадное сердце, и напоминала себе, что приехала не за этим. Но как же мне было хорошо!
– Вот тебе и «на этот раз никаких глупостей»! – тихо сказал Лоренс.
– Не волнуйся, ты все сделал правильно! – засмеялась я, подняла голову и уперлась подбородком ему в грудь. – Это твоя старая кровать.