У нас получилось. Мы с Лизой переступили порог, и я закрыла дверь.
Из передней мы попали в гостиную. Сэнди там не было, но я замерла, судорожно втянув воздух. Гостиная не изменилась. Вот на том синем диване с дикими утками на подушках мы с Лоренсом занимались любовью. С каминной полки смотрели деревянные утки-манки. Боже, эта женщина явно любила все водоплавающее. Из новых вещей я заметила лишь «Макинтош» и подставку под ноутбук на журнальном столике. Ну и ну. Когда Сэнди вернулась из Висконсина, Лоренс первым делом пресек любые способы выхода в Интернет.
Каждый дюйм гостиной напоминал о романе с Лоренсом, поэтому я поспешила прочь, насколько это получалось с Лизой. На задний двор мы шли через кухню. Сэнди сидела на диванчике и потягивала кофе. Заметив ее, я замерла, но она лишь подняла кружку в эдаком саркастическом приветствии.
Лизу я оставила посреди кухни, а сама пошла открывать дверь черного хода. Сэнди повернулась, чтобы не терять меня из виду. Замок заедало, а раньше такого не было. Под пристальным взглядом Сэнди мне с ним не справиться.
– Мы точно вам не мешаем? – обернувшись, спросила я, чтобы прервать напряженное молчание.
– Конечно, мешаете, э-э-э, Джинджер, только какая разница? – отозвалась Сэнди, мягкий голос которой абсолютно не соответствовал словам. – Кстати, Лоренс разрешил вам пользоваться бассейном?
– Я его не спрашивала, – честно ответила я, справившись с замком и широко распахнув дверь, чтобы ходунки не застряли.
Глаза Сэнди сузились:
– Откуда вы знали, что я дома и смогу вас впустить?
– По-вашему, я на это рассчитывала? – фыркнула я. – Вообще-то я надеялась, что вы на работе, а нас впустит Лоренс.
Сэнди наклонила голову, и я почувствовала, как шестеренки в ее голове сцепляются и начинают крутиться. И тут справа от нас упало что-то тяжелое и разбилось вдребезги. Мы обе так и подскочили. Лиза стояла у раковины, прислонив ходунки к разделочному столику. В инсультной руке она сжала стакан для воды и подняла его, как победительница – кубок. На полу валялась сушилка для посуды: Лиза опрокинула ее, чтобы добраться до стакана, и кухню засыпало осколками.
– Ох, блин! – вскрикнула Сэнди, вскочив на ноги.
Я уже хрустела по стеклу к Лизе, чтобы отобрать у нее стакан, но она вцепилась в него и не кричала, а гоготала, словно керамический гусенок, целую стаю которых Сэнди расставила по всем полкам и шкафчиками. Наконец я отняла у дочери стакан и вернула его в раковину.
– Извините! – пролепетала я, обращаясь к Сэнди.
Та засмеялась, но особой радости в смехе не слышалось.