Лоб Пэйса прорезали глубокие морщины, и он покачал головой.
— Я… Я не думал, что она собирается поговорить со мной об этом. Я считал, что она просто хочет сэкономить мои деньги, и поэтому не обращал внимания на ее протесты. Мне… Мне хотелось, чтобы ее свадьба была верхом совершенства.
— Но представления Бетани о совершенстве несколько расходятся с твоими представлениями, Пэйс. — Глаза Хоуп наполнились слезами. — Неужели ты не понимаешь? Любовь означает заботу о дорогих тебе людях. Надо принимать во внимание их интересы, а не свои собственные.
— Но я же пытался! — На лице Пэйса было написано разочарование. — Я посылал тебе подарки, начал интересоваться садоводством. Я делал все, что ты хотела от меня, когда мы были женаты, но этого оказалось недостаточно. Ты по-прежнему не хочешь иметь со мной ничего общего.
— Конечно, этого недостаточно! — парировала Хоуп. — Любовь — это не дюжина роз и не бутылка шампанского.
— Но когда мы были женаты, ты говорила совсем другое.
— Нет. Я могла сказать, что это мило, но не подразумевала, что такой должна быть любовь. Подобные подарки — всего лишь символы. В молодости, когда совсем не знаешь жизни, кажется, что тебе эти символы необходимы. А когда тебе тридцать шесть, хочется чего-то более реального.
— Я думал, что даю это тебе.
Внезапно Хоуп ощутила, что там, где находится ее сердце, образовалась глубокая кровоточащая рана. А ведь она так долго держала его закрытым для всех, и особенно для Пэйса. Ее плечи безвольно опустились.
— Ах, Пэйс. Любить не значит манипулировать людьми. Неужели ты так этого и не понял?
— Я могу измениться.
— Нет. Именно это ты сказал, когда приехал в Хьюстон: «Я изменился». И я была настолько глупа, что поверила тебе. — Хоуп покачала головой и горько рассмеялась. — Я должна была предвидеть. Но я оказалась такой же наивной, как Бетани. — Она сжала губы, сдерживаясь, чтобы не заплакать. Пэйс хотел что-то сказать, но она остановила его. — Какая-то часть меня всегда любила тебя, Пэйс, и поэтому, когда ты сказал, что изменился, мне очень захотелось в это поверить. — Она посмотрела ему в глаза. — Ты научился делать то, чего никогда не делал раньше, но в глубине души ты остался прежним Пэйсом. Ты стал более терпимым и более покладистым. Таким покладистым, что большинство женщин и не заметили бы подвоха. Но я не такая, как все. — Хоуп глубоко вздохнула, впуская в легкие теплый ночной воздух, как будто это помогло бы ей заглушить саднящую боль в сердце. — Я все поняла, потому что изменилась. И пока ты не изменишься тоже, ты никогда не поймешь, что я пытаюсь тебе сказать.