— Да, Джоанна, именно так. Я думаю, это потому, что я всегда расстраивалась, когда нужно было возвращаться домой. Папа решил, что будет лучше, если в конце путешествия меня будет ждать что-нибудь приятное. Я думаю поэтому. Я тогда еще была совсем ребенком.
— Ты и сейчас еще совсем ребенок, — сказал Гильберт. Кенди вывернулась у меня из-под руки и набросилась на него.
Я не решилась продолжать расспросы. Все это могло вовсе ничего не значить. И потом, разве я не поклялась выкинуть это из головы?
Стемнело рано. Но воздух был очень влажный, и жара не спадала. Теперь это нравилось мне гораздо меньше, чем днем. В танцзале работал кондиционер, там, как обычно, начались танцы, но я обрадовалась, когда Чарльз предложил мне прогуляться по палубе. Мне было тревожно, мысли в голове путались.
Когда мы шли через длинную комнату отдыха к лестнице, голос в громкоговорителе вдруг произнес:
— Мистер Чарльз Гаррик, пройдите, пожалуйста, в радиорубку. С вами хотят говорить по телефону.
— Это мама, — сказал Чарльз. — Она обещала позвонить мне как-нибудь вечером. Я ненадолго, Джоанна.
— Я поднимусь на шлюпочную палубу и подожду там.
Итак, я поднялась вверх по лестнице и прошла через двойные двери на шлюпочную палубу. Было темно, и сначала я ничего не могла различить, кроме смутных очертаний белых спасательных шлюпок над головой. Жара стояла как в бане, но для меня, даже несмотря на волнение, это была волшебная африканская ночь. Небо было усеяно звездами, и слабый свет мерцал на невидимом берегу.
Ветер слегка шевелил мои волосы и развевал подол платья. Я прошла немного вперед и облокотилась о поручни. Эта ночь, этот корабль, — все просто создано было для счастья. Нельзя тревожиться ни о чем, когда такое море и такие звезды.
Некоторое время спустя позади послышались шаги.
— Это, действительно, твоя мама? — спросила я. — Хорошо было слышно?
Тут я с замиранием сердца обнаружила, что рядом со мной стоял совсем не Чарльз. Я могла бы сразу узнать того смуглого незнакомца, Грэма Хэдли. От мысли, что мы могли оказаться на палубе совсем одни, мне сразу стало не по себе. И жаркий воздух, и море, залитое звездным светом, таили теперь в себе чуть заметную угрозу.
Но он не сказал ничего особенного.
— Чудесная ночь, не правда ли? Вы, наверное, поджидаете своего друга, того молодого человека, с которым вы танцевали?
— Да, — ответила я, сдерживая дрожь в голосе. — Он разговаривает по телефону. Он придет через минуту.
— Вы Джоанна Форест, не так ли? Девушка, которая путешествует с семьей Верритонов.
Интересно, откуда он знает? В списке пассажиров я проходила только как «сопровождающая». Но в его голосе не чувствовалось ничего, кроме дружелюбного интереса.