— Неплохо. Хорошие зубы, из того, что могу видеть. Фигура приятная, хотя у вас и ужасные волосы. Не увижу, когда будут потушены свечи, ха-ха! — Он плотоядно уставился на нее, и Гарриет старалась не показать своего отвращения. Его зубы были, видимо, последним изделием Веджвудской фабрики фарфора и щелкали, когда он говорил, хотя и ярко блестели.
— Пошли потанцуем. Я еще мужчина, моя дорогая. — Он поднял бровь, потом двинулся к ней.
Мерзкий джентльмен схватил ее за руку и потащил в центр соседней комнаты, где строились пары для контрданса. Она оказалась с неприятнейшим партнером, который энергично выделывал кренделя, а она в это время опасалась, как бы он не упал в обморок. Но он оказался удивительно крепким для человека столь преклонного возраста.
Когда танец закончился, он промокнул лоб не слишком чистым платком.
— Видишь, моя девочка, ты не выйдешь замуж за старика, который не сможет быть твоим мужем. Помни об этом. — Он снова с вожделением посмотрел на нее и при этом выглядел одинаково глупым и грязным.
Гарриет не знала, можно ли быть более смущенной, чем была она в этот момент. Если кто-то не сумел расслышать его слова, то, она понимала, скоро с ними поделятся те, кто слышал их. Это была слишком хорошая история, чтобы держать ее при себе.
Именно в этот момент к ней подошел Ферди. Она никогда не думала, что снова заговорит с ним, тем более будет ему благодарна за поддержку.
— Добрый вечер, лорд Помрой. Удивительно увидеть вас здесь. — Ферди взял безвольную руку Гарриет и положил на свою с видом собственника, словно он имел полное право делать это и более того.
Лорд Помрой рассердился:
— Кто вы такой, молокосос, чтобы прерывать джентльмена, разговаривающего с молодой леди?
Ферди стал похож на свирепого кота, который приготовился наброситься на ничтожную мышь.
— Я друг этой молодой леди, очень близкий друг. Мое имя Эндрюс.
Очевидно даже лорд Помрой знал о богатстве мистера Эндрюса, потому что с уважением кивнул.
— Слышал, — признал он.
— Мисс Гарриет обещала мне следующий танец. Пожалуйста, извините нас, — свысока объявил Ферди.
Гарриет была уверена, что наблюдать за этой сценой было все равно что смотреть пьесу в театре — контраст между красивым молодым человеком и старым дураком был почти театральным.
Помрой кисло кивнул, отпуская их разрешающим жестом, и сказал:
— Я получил, за чем приходил сюда, но мы встретимся снова.
Гарриет решила, что его смех напоминает кудахтанье. Затем он повернулся и вышел из комнаты, после чего раздался общий вздох облегчения, а потом снова зажужжали сплетники.