— Правильно, дочка. Я тоже весь день возилась по хозяйству. Бегала с кухни в столовую и обратно. Я тысячу раз пересекала холл. Я просто не могла не заметить Дейзи, если бы она зашла в дом.
— Значит, она спустилась по каминной трубе, — пошутил Алекс, но по серьезным лицам женщин понял, что выбрал не самый подходящий момент для веселья.
Впрочем, ему и самому было не до смеха. Дейзи не просто сорвала свадьбу. Она нарушила его планы на будущее. На ослепительное, безбедное и славное будущее! Чего еще было ожидать от избалованной папенькиной дочки?! Она и понятия не имела, что значит зарабатывать на кусок хлеба всеми законными и незаконными средствами. Разве ему нравилось вести ту жизнь, которую он вел? Караулить сильных мира сего в темных переулках с единственной надеждой застукать их с поличным в сомнительных обстоятельствах или в обстоятельствах, которые можно истолковать двояко. А уж кредо журналиста Алекс усвоил отлично. Всегда говорить правду. Только правду. Но никогда не говорить всей правды.
Вот поэтому он и не стал особо откровенничать с будущей супругой по поводу своего небезупречного прошлого. Впрочем, Дейзи никогда и не спрашивала его напрямик, были ли у него раньше намерения жениться или что-нибудь в этом роде. Нет, Дейзи почему-то изначально была уверена, что она первая и последняя женщина в его жизни!
Разве он когда-нибудь ей это говорил?
Нет.
Кто же тогда виноват? Уж точно не он, не Алекс Стэнтон. Он перед ней чист. Хоть сейчас поклялся бы на Библии, что не лгал ей. Просто… не говорил всей правды.
Впрочем, Алекс Стэнтон настолько часто давал всевозможные клятвы, что, верь он в них искренне, уже давно остался бы не только без зубов, но и похоронил всех близких и дальних родственников. Даже соседского спаниеля. Так уж сложились обстоятельства, что однажды Алекс поклялся жизнью безобидного, добродушного пса Мартинса. Только эта клятва вселила доверие к нему в одну крайне недоверчивую дамочку, первосортную стерву, опрометчиво отдавшую ему письма от блиставшего в зените славы конгрессмена. Впрочем, вскоре он перестал им быть. Такова сила печатного слова! И денег, обещанных Алексу за разоблачительную статью.
— Алекс, почему ты до сих пор сидишь здесь? Что толку смотреть на больную несчастную женщину, в то время как мою дочь… мою недостойную дочь, — поправилась миссис Экрейд, — носит неизвестно где?
Алекс поднялся с дивана, правда, прежде приложился губами к расслабленной руке несостоявшейся тещи.
— Ступай и не возвращайся один, — произнесла миссис Экрейд таким тоном, словно благословила Алекса на поиски Золотого Руна.