— Давай не будем говорить об этом, — попросила Дейзи.
— Почему же?
— Потому что сейчас не самое подходящее время.
Филипп демонстративно взглянул на наручные часы.
— Девять вечера. Заказанные блюда принесут минут через десять-пятнадцать. Мы сидим вдвоем за одним столиком. Я не вижу причин, почему бы нам не обсудить наши чувства.
— Потому… потому что их нет!
— Ты уверена? — ехидно осведомился Филипп, пронзив Дейзи взглядом.
— Я только что рассталась со своим женихом. Не представляю, что будет дальше, как мне жить. Я взволнована, испугана и разочарована. К черту, я разбита! А ты язвишь и шутишь со мной так, словно мы познакомились в цирке или в ночном клубе, где я лихо отплясывала твист.
Филипп усмехнулся.
— Он уже не в моде.
Дейзи недовольно хмыкнула, давая понять, что он даже не достоин ответа.
— Более того, ты вовсе не разбита. Ты сильная женщина, иначе не сбежала бы накануне собственной свадьбы. Представляю удивление твоего жениха. Наконец-то он получил по заслугам. Насколько я помню, ты была уже пятой претенденткой на роль его супруги.
Дейзи кивнула.
— Что ж, ты теперь тоже открыла счет. Смотри, войдешь во вкус и тоже начнешь бросать женихов у алтаря. Дурной пример заразителен.
— Нет, я никогда не стану такой же лицемерной, как Алекс.
— Алекс? Вот, значит, как зовут твоего любовника?
Дейзи смерила его презрительным взглядом. Филипп рассмеялся.
— Прости, не учел разницу языков и мировоззрений. Я хорошо знаю английский, но порой допускаю досадные промахи. Во французском слово «любовник» не несет никакой негативной или сниженной окраски. Если тебе больше по вкусу слово «бойфренд», то отныне я буду называть Алекса так.
Отныне? — поразилась Дейзи. Филиппа не зря не выдерживала долго ни одна женщина. Подумать только! Он так уверен, что нам предстоит долгое и плодотворное общение… что я и сама уже начинаю в это верить.
— Ты обдумала мое предложение?
— Какое? — сердце Дейзи затрепетало. О чем он? Снова решил смутить ее?
Филипп усмехнулся, угадав, о чем она подумала.
— Об этом предложении мы поговорим чуть позже. Сейчас меня, признаться, интересует другое. Согласна ли ты позировать мне для новой картины?
— У тебя уже созрел замысел?
— Да. В то же самое мгновение, когда я впервые увидел грусть в твоих прекрасных зеленых глазах. В любом случае я посвящу эту картину тебе и назову ее твоим именем.
— Тогда вообще зачем тебе я?
— Боюсь, что копия окажется слишком бледной и жалкой по сравнению с оригиналом. Если я закрою глаза, — Филипп опустил веки, — то тут же представляю тебя. — Он очертил в воздухе рукой воображаемые контуры ее лица. — Миндалевидные глаза, маленький аккуратный носик, губы…