— Молчать! — крикнул офицер.
— Мама, не надо, — мягко попросила Аниська. Ей было жаль матери.
В глазах у силой приведенных сюда людей не страх, а ненависть. Они открыто сочувствуют арестованным. Аниська ловит ободряющий взгляд Жени. Девочка выдерживает его, не опуская головы.
Многое Аниське хочется сказать этой девушке. Сказать, что она благодарит ее за доверие и горда сознанием того, что была вместе с ними. И пусть не сомневается. Она выдержит, сохранит комсомольскую тайну. Жаль только, что не успела написать клятву. Но разве она не может дать ее теперь, в свой последний час? Разве ее выдержка — не клятва перед комсомольцами?
Из деревни Гаврилино привели жену партизана Блинова и ее отца. Но каратели еще чего-то ждут, медлят с отъездом.
И вдруг ярко вспыхивает на краю деревни дом. Тот, что у самого кладбища. Почти одновременно загорается второй — соседний с ним. Еще через некоторое время пылает третий, уже в другом конце Прошек. Это горят подожженные эсэсовцами дома Григория, Юлии Лукашонок и Бориса Прошко.
Печально и долго смотрит Аниська на огонь, быстро поглотивший их дом. Бросает прощальный взгляд на опаленный тополь, что растет рядом, на свои березки.
И идет вместе с арестованными, подгоняемая криками эсэсовцев, по улице. В последний раз.
На следующий день в Прошки пришли Александр Гром и Саша Дубро. Бережно подняли они тело товарища и отнесли на кладбище. Могила была уже вырыта. Партизаны отдали Григорию последние почести. Сухо хлопнули выстрелы нескольких пистолетов — единственного оружия, что было с собой у разведчиков.
Партизаны спешили. У них было срочное задание. А жители лесной деревушки еще долго стояли у свежего холмика на краю кладбища. И среди них Женя, Фрося, Герасим Яковлевич, его дочь Паша, Мария Петровна, мать Василия, — все, кому Григорий был дорог и близок.
Женя удивилась: в сердце — острая, невыносимая боль, но слез нет. Только что-то давит в висках, да горький комок застрял в горле.
Она должна взять себя в руки, обязана держаться. Ведь на нее теперь возложены большие обязанности. Ушла в отряд после гибели отца Мария, нет Аниськи. На смену им надо подготовить других. Подпольная организация должна жить и бороться!
Кто-то касается Жениного плеча, привлекает к себе. Если бы и не глянула — догадалась. Герасим Яковлевич. Это его рука. Старый комсомолец, как они все его называют, хочет подбодрить, сказать, что он по-прежнему будет с ними — с нынешними комсомольцами — как равный. Впереди еще немало суровых дней. Будут и тревоги, и опасности, не исключен и риск, в котором еще не раз будут испытаны их характеры.