— Трудно, — вздохнула Люся. — Дочь требует внимания. Учителя жалуются, что съехала за это время почти по всем предметам. Особенно плохо с английским.
— Пожалуй, я мог бы ей в этом помочь, — предложил я свои услуги.
— Спасибо, вам только этого не хватало! Небось своих дел невпроворот.
— Но я бы делал это с радостью. Мне так хочется хоть чем-нибудь вам помочь! Английский я знаю в основном неплохо. Вернее, знал. Вот и будет у меня практика.
— Трудно отказаться от такого предложения, — улыбнулась Люся. — Я английского совсем не знаю, немецкий учила. Раньше ей Слава помогал, а теперь…
— Вот и договорились, — сказал я. — Три раза в неделю буду приходить к Лесе, и мы будем с ней готовить уроки.
— Даже и не знаю, как вас благодарить. Вы так близко к сердцу приняли наше горе. Вот что значит настоящий друг! Постойте, — вскочила Люся, — я кое-что хочу вам подарить.
Она пошла в спальню и через несколько минут вернулась с кучей вещей — рубашки, пиджаки, брюки.
— Думаю, вы не обидитесь? Это вещи Славы. Мама моя утверждает, что есть такая традиция — дарить вещи покойного его близким друзьям. Поскольку вы его близкий друг, я и хочу подарить все его вещи вам. Только, пожалуйста, не отказывайтесь. Вы меня очень обидите.
— Спасибо, возьму, — радостно согласился я. — Для меня это такая честь…
— Только немного перешить их придется. — Люся смерила меня критическим взглядом. — Мой муж был выше вас и шире в плечах…
10
До своей ночлежки я добрался где-то в одиннадцать часов. Мои соседи по комнате еще и не собирались спать. Юноша с боксерским носом и шеей борца играл в «коробочку» с тщедушным мужичком лет сорока пяти, время от времени выкрикивая: «Синюха!» Это означало: спичечная коробка, подброшенная щелчком, падала на стол этикеткой вниз. Оторвавшись от «интеллектуальной» игры, лишь для того чтобы ответить на мое приветствие, они снова вернулись к этому занятию.
Я разложил свои вещи и пошел в сени умываться. Вернувшись, увидел на столе бутылку «Белого крепкого», кусок колбасы и три граненых стакана.
— А хлеб где? — строго спросил старший.
— Забыл, — виновато улыбнулся парень, и лицо его неожиданно приняло совсем детское выражение.
— С новосельем! — произнес мужичок, профессиональным движением разливая вино на три равные дозы.
— Благодарю, — сказал я, взяв стакан. — Очень тронут!
— Семен Яковлевич, — представился он. — Вернее, для Николая я Семен Яковлевич, а для вас — просто Семен.
Пришлось выпить. Сомон Яковлевич оказался очень общительным человеком. Охарактеризовав Николая как вечного абитуриента, который два года поступает в институт и намерен делать третью попытку, хотя сам и не верит в успех, он начал рассказывать о себе.