Она спустилась вниз и вышла на улицу, так как при входе в гостиницу видела вывеску какого-то ресторана. Тут Муза смогла оценить масштаб и красоту интерьера. Все стены были расписаны вручную картинками из сельской жизни украинцев. Такие украинские хаты, колоритные фигуры людей, хороводы, животные, плодоносящие яблони, красивейшие пейзажи. Мебель в ресторане тоже была сделана вручную с изумительной резьбой по спинкам скамеек, стульев и ножек столов. Потолок был не ровный, а в виде шатров, тоже с росписью. Из центра каждого шатра свисала чугунная люстра, тоже ручной ковки, с красивыми плафонами над каждым столом. Тихо играла музыка, ходили молодые парни в национальных украинских одеждах и накрывали столы скатертями с национальным орнаментом.
– Здравствуйте! У нас тут пересменок, а затем банкет. Извините, – сказала девушка-администратор. – Приходите вечером.
– Понятно, – вздохнула Муза, решив, что если не везет, то не везет по полной программе.
Вечером для Музы и ее желудка наступил своеобразный час пик – она умирала от голода. Муза узнала, что может пройти в ресторан прямо из отеля, так как ресторан относился именно к нему. Даже странно, что ее номер, да и отель в целом, производили впечатление давно умершего организма, а ресторан был настолько оживлен и красив. Там по утрам даже кормили постояльцев гостиницы завтраками, что-то типа шведского стола.
Когда Муза в трикотажном платье и тапочках вышла из номера, она наткнулась на уборщицу. Это была пожилая женщина, которая до сих пор думала, что она очень молода и привлекательна, и поэтому имела право накладывать на лицо косметику толстым слоем. Такой макияж а-ля девяностые: густые темно-синие тени, ярко-розовая помада, скатывающаяся на губах комочками, и мохнатые ресницы, которые раньше делались при помощи плевка в тушь в виде кусочка черного пластилина и размазывания ее маленькой кисточкой устрашающего вида. Бледные и дряблые щеки были щедро нарумянены каким-то неестественным цветом, как покрывало в ее спальне. Еще Муза сразу же почувствовала запах спиртного, исходящий от этой женщины. Она и на ногах нетвердо держалась, фактически только благодаря палке, на которой висела мокрая и грязная половая тряпка, и казалось, что тряпка в любой момент может поехать по скользкому полу и женщина сразу же растянется на полу во весь рост. Настроение у горничной явно было приподнятым, то есть она находилась в той стадии опьянения, когда тянет на общение, улыбки и прочее. Поэтому появившаяся в длинном коридоре фигура Музы сразу привлекла ее внимание.