— С лютичами враждуют, да с франками дружат! — возразил Хорыга. — Хрен редьки не слаще!
На некоторое время наступила напряжённая тишина.
— Я вот о чём мыслю, княже, — обратился Богумил к Гостомыслу, молча глядящему на спор волхвов, — а давай-ка для начала пригласим внука твоего Рарога в Нов-град, поглядим на него, а он на нас, речи друг друга послушаем, тогда и решение нужное боги подскажут…
— Добре, волхвы велемудрые, благодарю вас за совет, за помощь, за мысли светлые! Нынче же велю отправить гонцов в Великий Рарог-град.
— А мы, княже, с другими волхвами пока перетолкуем, да с шаманами вепсскими и чудскими, они тоже добре разумеют, что порознь не выжить нам ныне, пущай старейшин своих вразумят, чтоб единым было решение, — ответствовал старший волхв.
Богумил с Древославом выходили из гридницы князя, продолжая тихо обсуждать меж собой сон Гостомысла, только ильмерский волхв Хорыга, идя вослед, был мрачен и не участвовал в сём разговоре.
Рарог идёт в Новгород. Знакомство с Ефандой, сестрой Ольга. Кельтский оверег. Мать сообщает Ольгу о замужестве Велины. Предложение деда о княжении неожиданно для Рарога. Он просит время подумать и посоветоваться с богами и старейшинами.
Старцы одобряют решение, и Рарог отправляется обратно. Сон Гостомысла не нравится боярину Горевате и купцу Сквырю, но особенно сыну старшей дочери Вадиму, принявшему латинскую веру. Он видит на новгородском престоле себя.
Ольг был, как всегда, молчалив, но чуткие его сотоварищи зрели внутреннее волнение кельта. Оно и понятно, после трёх лет скитаний увидеть родные места и близких… Лодьи уже вошли в Волхов и осторожно двигались по его руслу. Мимо проплывали холмистые берега, поросшие орешником и сосняком. Порой на каком-то взгорке появлялась рябина или черёмуха, будто весёлые любопытные девицы выбегали поглядеть на сильных, пропитанных морем и запахами дальних стран витязей.
— Вот, княже, сейчас за тем мысом моё Приладожье, — молвил Ольг чуть осипшим голосом, — селение невеликое, не то что ваша Гардарика, но места у нас… да о чём речь, родина завсегда лепше любой заморской красы…
— Пути здесь торговые, наверное, купцы в селении твоём живут? — полюбопытствовал князь.
— Не все, и рыболовы есть, и охотники, и кузнецы, — взгляд Ольга потеплел, вспомнив дядьку Кряжа. — Лён наши растят, овец разводят. Ну и торговля, само собой, склады для товаров имеются, особенно пушнины, дядька Бажан её у вепсов да чуди за бусины глазчатые скупает, а в Булгарию и Хазарию за серебро продаёт… — очи кельта ещё более увлажнились. — Пристань есть, ремонт лодий какой-никакой производим… — Ольг не заметил как ушёл в воспоминания, и уста его сами собой растянулись в улыбке.