Климентов слушал и даже дыхание сдерживал. Виктор Дмитриевич за себя порадовался: наживка проглочена, теперь надо ждать результатов. Он надеялся, что этот жук в желтых очках окажется достаточно проворным. Если так, то слух по музею (и не только!) разнесется моментально, и дама с эффектным бюстом запаникует. Тогда бери ее голыми руками!
С удивлением Виктор Дмитриевич обнаружил, что удачный тактический маневр пересилил тошноту. Жить стало интересно. Эксперт нетерпеливо заерзал под покрывалом:
— Как ни приятна наша беседа, милейший (к сожалению, запамятовал ваше имя, простите старика!), но дела не ждут. Я должен спешить в филармонию. Не извиняйтесь. И я с удовольствием… Надеюсь, не последний раз видимся… И я вас… И я также… Всего наилучшего!
Артем Немешаев не в первый раз решительно менял свою жизнь. Правда, прежде он всегда старался подготовить новое место заранее, присмотреться к обстоятельствам, прикинуть, не будет ли ошибки.
Сейчас он бросался в неизвестность очертя голову. Это пьянило его до такой степени, что он ни с того ни с сего вдруг останавливался на улице, начинал махать руками, разговаривать сам с собой, а потом закрывал глаза и закидывал голову назад. Всем своим существом он ощущал тогда присутствие Вари — слишком хорошо ее помнили его руки и губы. Даже воздух вокруг вибрировал ее теплом, ее запахом, отзвуком ее голоса. Это было похоже на колдовство, и Артему это нравилось. Он любил Варю. Он любил риск. Он ничего не боялся.
Он стоял посреди спальни в большой квартире элитного дома. Свои вещи он уже собрал в спортивную сумку, из гостиной взял деньги (они хранились в маленьком сейфе, замаскированном под мавританский сундучок; где спрятан ключ, Артем знал). В сейфе оказалось около пятидесяти тысяч, меньше, чем обычно. Теперь Артем собирался вскрыть шкатулку сандалового дерева, которая стояла на туалетном столике. В шкатулке были драгоценности — те, что попроще. Самые ценные лежали в банковской ячейке, но и эти, из шкатулки, годились.
Просторную спальню, где сейчас мародерствовал Артем, обставляли с размахом. Был специально приглашен дизайнер. Он всячески потакал вкусам заказчика, потому имелись здесь и розовые занавеси из органзы, задрапированные бессмысленно сложно, и мебель на гнутых бульдожьих ножках. Обманные зеркала сияли в стенах — о них Артем, когда впервые попал сюда, несколько раз расшибался, желая выйти наружу.
Посреди спальни возвышалась истинно королевская кровать. На ее резном изголовье резвились золотые амуры, курчавились золотые гирлянды. Стены спальни сплошь были расписаны огромными бледными розами. Эти вычурные цветы, их изогнутые лепестки, теснящиеся воронкой вокруг темно-розового невнятного нутра, всегда казались Артему непристойными. Он не любил на них смотреть. Их противоестественные размеры оскорбляли его. Ему казалось, их специально нарисовали, чтобы показать, как он мал, ничтожен и продажен.