— Ольга? Ты чего тут прячешься? — спросил Самоваров, подходя. — Народ на тебя косится — наверное, думает, это ты сделала с Парвицким что-то нехорошее и он застрял за сценой.
— Он здесь, — прошептала Ольга непослушными деревянными губами.
— Парвицкий? Говорят, у него что-то с сердцем, — наивно отозвалась Настя.
— Здесь Козлов! Тот самый эксперт! — округлила глаза Ольга. — Я уже два раза видела, как он прошел в служебную дверь и обратно. И всякий раз он мне улыбался. Вы бы видели, как двусмысленно улыбался! Потом явилась следовательница — именно та, что ведет дело об ограблении Галашина. Она заметила меня и тоже посмотрела как-то особенно.
— Тебе показалось.
— Коля, я не слабоумная, я все понимаю! Дальше еще хуже: отсюда унесли пальму в кадке. Если у Парвицкого сердечный приступ, как все говорят, зачем ему пальма? Что все это значит? Я чувствую, вокруг меня сжимается кольцо!
— Не преувеличивай, — сказал Самоваров тоном мудрой няньки. — Неужели концерт откладывают из-за тебя? Чушь! Все дело в Парвицком, это с ним что-то не так. Раз тебе некомфортно, уйди домой.
— Я не могу уйти: это будет выглядеть подозрительно. Я должна испить свою чашу до дна.
— Никому ты ничего не должна. Только пугаешь публику своим веером! Решила остаться — возьми себя в руки. Если эксперт пристанет к тебе с расспросами, не раскисай, сделай морду кирпичом. Тверди, что ошиблась, что с Коровиным тебя ввели в заблуждение, что тебе этот «Гурзуф» случайно показался хорошим, и так далее. Уходи в несознанку, как говорят блатные.
Настя слушала этот диалог, удивленно приподняв брови. Ольга схватила Самоварова за руку:
— Поговори с ним сам! Коля, ты так хладнокровен, так умен, так мужествен!
— Меня сюда приплетать не надо: это как раз будет выглядеть подозрительно.
Самоваров отстранился от Ольги, снял черные кисти ее шали со своего рукава и сказал тихо:
— Держись, Оля, не паникуй! Посмотри: Клиентов начеку. Это ведь он стоит вон там в розовом, с брошью на груди? Глаз, между прочим, с тебя не спускает, а потом будет врать на всех углах. Так что держи хвост морковкой, все будет хорошо, потому что…
— Так вот вы где, моя душка! — раздался вдруг неприятный скрипучий голос.
Виктор Дмитриевич Козлов шел прямо к ним сквозь толпу своей походкой танцора, хотя теперь стало заметно, что он немного припадает на правую ногу. Очевидно, воспоминания об утренней семге больше его не тревожили — он порозовел и улыбался очень широко.
— Я пропала, — шепнула Ольга и тоже улыбнулась. Черный веер бился в ее руке, как только что пойманная рыба.