— А зачем ты притащил ее сюда?
Вероника выразилась именно так: притащил, а не, скажем, привел, пригласил.
— Она… м-м-м… она, так сказать, хотела посмотреть на нашу репетицию.
— И для этого захватила с собой гору книг?! — хмыкнула Вероника. — Бесстыдник, уже переквалифицировался на девчонок! Педофил!
— Что за дурацкие нападки?! — возмутился Калачников. — Ей двадцать восемь лет!
— Стоп-стоп-стоп! — захлопал в ладоши тренер. — Что происходит?! Мы будем танцевать или пиз…аболить?! — Он помолчал немного, давая возможность сварливой парочке прочувствовать свою вину, при этом Мухамедшин буквально испепелял глазами своих подопечных. Наконец, решив, что им этого урока достаточно, он скомандовал: — Повторим еще раз последний кусок, то есть поворот и дорожку шагов. Прошу, будьте внимательны! И-и-и… Раз-два-три! Раз-два-три!
Молчали Петр и Вероника недолго.
— И давно ты с ней спишь? — язвительно спросила Вероника, оказавшись спиной к Мухамедшину.
— Я с ней не сплю.
— Тебе самому не противно от своего вранья?!
Она сморщилась так, словно ее вот-вот стошнит. В этой гримасе сконцентрировалось все: и смертельная обида, и разбитые надежды, и даже ненависть.
— А почему я вообще должен перед тобой оправдываться?! — возмутился Петр.
— Как это почему?! — ахнула Вероника. — Ты же подавал мне надежды!
— На что?!
— Ну, на особые отношения.
— Когда подавал?!
— Каждый день!
— Каким образом?!
Вероника заметила, что Мухамедшин опять собирается прочитать им нотацию, поэтому дождалась, когда в танце она в очередной раз отвернулась от тренера, и прошипела:
— Ты все время пялился на мои ноги, на мою задницу, на мою грудь!
— Я пялюсь абсолютно на все женские задницы! — парировал Калачников.
— Ты постоянно щупал, тискал меня своими лапищами, все время прижимался ко мне, и я чувствовала, как возбуждается твой член!
— Если бы ты не терлась об него, он бы не возбуждался! — в сердцах брякнул Петр.
Лучше бы он этого не говорил. Вероника тут же наступила ему на левую ногу. Несомненно, она сделала это намеренно. Жало ее каблука едва не проткнуло Калачникову туфлю и расплющило его пальцы. Если бы в Средние века существовали женские шпильки, то инквизиторы, несомненно, использовали бы их для своих пыток. От боли у Петра помутилось в глазах, он громко вскрикнул и запрыгал на одной ноге.
— Что, бля, опять случилось?! — воскликнул Аркадий. — Милые мои, вы сегодня ужасно несобранные! Что с вами происходит?! Когда это закончится?!
Насторожилась на зрительской трибуне и Волкогонова. Она даже привстала, но, убедившись, что с Калачниковым ничего страшного не произошло, так сказать, жить будет, опять уткнулась в свои книжки.