В самом деле, разве ж была у него хотя бы одна приличная женщина?! Нет, и еще раз нет! У его многочисленных любовниц встречались потрясающие ноги, восхитительные попки, идеальной формы груди, носы, губы, шеи, но разве хоть раз у него появлялось желание провести с одной из этих дам не ночь, а всю оставшуюся жизнь, до самого смертного часа?! И проблема была не в том, что он превратился в закоренелого циника, — он просто не питал иллюзий в отношении своих подруг.
Любая из них легко выскочила бы за него замуж — только скажи. Но не потому, что они мечтают о вечной, нежной любви, о каких-то прочных взаимоотношениях, о детях. Брак со звездой шоу-бизнеса был для них всего лишь средством для саморекламы, поводом для пустого тщеславия, способом урвать еще больше примитивных удовольствий, дорогих побрякушек, посетить еще больше светских вечеринок.
Калачников хорошо знал подобный тип женщин, испорченных тем виртуальным представлением о сладкой жизни, который агрессивно внедрялся в общественное сознание пошлыми кинофильмами, телевидением, «желтой прессой». Они легко ложились под нож хирурга, если в моду входили определенная форма губ, разрез глаз, размер бедер или талии. Они наизусть знали марки самых дорогих машин, часов, мобильных телефонов, и, обладая набором таких символов успеха, можно было с легкостью затащить в постель любую из них. Причем, отдаваясь, эти женщины могли даже не испытать оргазма, но уйти потом в полной уверенности, что прикоснулись к чему-то настоящему, что пережили один из лучших, самых волшебных дней в своей жизни.
Неприятные мысли отвлекали Калачникова от разучивания нового танца, он пропускал команды тренера, двигался невпопад, не в такт с Вероникой. Мухамедшин, отчаявшись докричаться до Петра, в конце концов схватил его за руку.
— Что? — очнулся Калачников.
— Я тебя, е… твою мать, в двадцать пятый раз прошу, дай мне спину! — с раздражением повторил Аркадий.
Это означало, что Калачников должен был держать туловище прямо — ну, чтобы можно было вонзить копье в его темечко, а оно бы прошло через его позвоночник, опорную ногу и так далее. Петр попытался выполнить требования Мухамедшина, но последовал новый злобный окрик:
— Расслабь плечи!
— Как, и дать тебе спину, и расслабить плечи?! — огрызнулся Петр.
— Именно! — язвительно подтвердил тренер, испепеляя нерадивого ученика взглядом.
Но рассеянность Калачникова в этот день можно было объяснить не только жгучими мыслями о смысле своей жизни, но и еще одной серьезной причиной: впервые за последние несколько недель на танцевальной репетиции не присутствовала Волкогонова со своей безразмерной сумкой, в которой, помимо книг, косметики и прочей женской ерунды, лежала еще и аптечка. Не дай Бог что, Петра просто некому было сегодня спасать. Вот почему он невольно осторожничал, не выкладывался полностью, как того требовал экспрессивный Аркадий Мухамедшин.