— Что вы! Вы же еще молодая женщина.
— Не такая уж молодая и не такая привлекательная. Не знаю, что говорят обо мне люди — наверняка ничего хорошего, — но, уверяю тебя, я — полная противоположность Абраму. Этот может влюбиться в любую юбку. А я люблю только одного человека. Попади я в хорошие руки — и я была бы верной женой. Но моя мать, упокой Господи ее душу, хотела, чтобы я ни в чем не нуждалась. Ты, должно быть, слышал, я — дочь бялодревнского ребе.
— Да, знаю.
— Это долгая история. Возьмись я рассказывать ее тебе с самого начала, мы бы тут с тобой целую неделю проговорили, и днем и ночью. К чему забивать тебе голову своими горестями? Ты ведь еще так молод. Со своим мужем Акивой я промучилась целых одиннадцать лет. Я его никогда не любила — надеюсь, Господь не накажет меня за эти слова. Наоборот, ненавидела с самого начала. А Герца Яновера я знаю с детства. Его отец был главой ешивы в моем родном городе. И зачем только я все это тебе рассказываю? Сама не понимаю — говорю, что попало. Знаешь, мне хочется, чтобы вы познакомились. Ты сегодня вечером занят?
— Нет.
— Давай поедем к нему? Я ему про тебя рассказывала, и ему тоже не терпится с тобой познакомиться. Сядем в сани и поедем. Не отказывайся, получишь удовольствие, да и я встряхнусь. Тебе, может, это покажется смешным, но мне интересно знать о нем твое мнение. У меня все в голове перепуталось, и я уже ничего не соображаю. Не торопись, доешь. У таких, как он, вечер только еще начинается: Герц — пташка поздняя.
Гина засмеялась, и на глаза у нее навернулись слезы. Она вскочила и выбежала из комнаты. Аса-Гешл слышал, как она рыдает и сморкается за стенкой.
3
Герц Яновер занимал квартиру на Гнойной, в одном из больших, многоэтажных домов с внутренними дворами. На лестнице было темно, и Гина то и дело чиркала спичкой. Квартира находилась на втором этаже. Не позвонив и даже не постучав, Гина толкнула входную дверь, и они вошли. В коридоре стоял полумрак; если б не горевшая на кухне лигроиновая лампа, было бы совсем темно. Маленькая, кряжистая, краснощекая служанка с толстыми голыми ногами мыла посуду. Увидев Гину, она подошла к дверям и приложила палец к губам.
— Хильда здесь? — спросила, скорчив гримасу, Гина.
— Ш-ш-ш. Господин Яновер велел никого не пускать.
— Чего он так боится? Духи не разбегутся, — с раздражением сказала Гина, снимая пальто и шляпку. — Надеюсь, ты не робкого десятка, — обронила она, поворачиваясь к Асе-Гешлу. — Мой профессор, видишь ли, увлекся спиритизмом. Знаешь, что это такое?
— Да, слышал. Это когда вызывают души мертвецов.