Абрам перевел взгляд на окно: за стеклом, где-то далеко, поднялась луна. И, набрав в легкие воздуха, он, что было сил, прокричал: «Будьте вы все прокляты! Пусть набожные ханжи молятся на луну. Я — не буду! Не дождетесь! Хватит! Пусть ползают на корточках и тычутся сюда носом». И он ткнул указательным пальцем пониже спины.
6
Не прошло и получаса, как Абрам опять был на улице. На этот раз он держал путь на Гнойную, к Герцу Яноверу. Он прошел по Велькой, миновал Багно и вышел на Гжибовскую. На Багно еще были открыты антикварные лавки, где торговали старой мебелью, чемоданами, кнутами. Грузчики переносили мебель с площадки перед лавками на повозки. Лошади тыкались мордами в мешки с овсом, раскидывая его по снегу. Проходя по Гжибовской мимо дома Мешулама Муската, Абрам окинул беглым взглядом ярко освещенные окна на последнем этаже и быстро прошел мимо. Как странно, подумалось ему, Хама, мать его детей, вот здесь, в двух шагах от него, а он даже подойти близко не может. Абрам пожал плечами. Ах, что с нее взять! Жалкое существо. Вдруг, на старости лет, подняла бунт.
У Герца Яновера он встретил всех своих старых знакомых: Хильду Калишер, Дембицера и Финлендера. Доктор Мессингер уже ушел. Спиритического сеанса, по всей видимости, не было: стол стоял у стены и на нем лежало пальто Демибицера. Яновер, в халате и домашних туфлях, бросился к Абраму с распростертыми объятиями:
— Милости просим, Абрам! Как хорошо, что ты пришел. А я уже собирался тебе звонить.
— Чего ж не позвонил? Скажу тебе честно, братец, у меня неприятности.
— Что такое?
— Что такое? Весь мой мир разом рухнул. Все теперь против меня: и жена, и тесть, и Копл, и Даша. Они готовы разорвать меня на части. Но я на них плевать хотел, слышишь? Ну, что сидите, точно мокрые курицы? Как привидения? Являются?
— Пожалуйста, Абрам, не язви.
— Какое там! Сегодня мне не до иронии! Я и сам хочу задать столу вопрос — что со мной будет?
— Приходите завтра — зададим, — заверила его Хильда Калишер. Она сидела на диване, кутаясь в шелковую шаль. Из угла рта торчит тонкая папироска, вид суровый.
— Твои личные дела — это твои личные дела. А что же будет с журналом? — поинтересовался Дембицер. — С этим тянуть нельзя. Решай: да или нет.
— Сегодня же поговорю с издателем. Важно, кто войдет в редакционный совет.
— Начнем с малого, — сказал Яновер. — Пусть в первом номере будет всего тридцать две страницы. Посмотрим, как отреагирует провинция. А ты что думаешь, Финлендер?
Горбун Финлендер стоял у книжного шкафа и листал книгу.
— Ты же знаешь мое мнение, — резко сказал он, повернувшись и чеканя каждое слово. — К этому делу подходить надо целенаправленно. Нужно разработать программу. И прежде всего необходимо иметь капитал. Никак не меньше тридцати тысяч рублей.