— Есть! — крикнула Алена. — Есть — я знаю! Разве перед смертью люди не каются? Разве не просят прощенья? Кабы помер он — и проклятье бы кончилось! А оно — живехонько! И тот человек — живехонек!
— Да тише ты, тише!.. — шикнула Рязанка, потому что навстречу шли люди.
Алена замолчала и до самого дома шла, дуясь и глядя в землю.
— Тяжко мне с тобой… — молвила, отпирая дверь, Рязанка.
— Я тебе деньгами плачу… — огрызнулась Алена.
Денежные-то соображения ее и подвели.
А стряслось это уж в зимний мясоед, незадолго до Масленицы.
Степанида Рязанка ушла к Варварскому крестцу — разведать новости. Да и прикупить кое-чего не мешало бы. Когда Алена, потушив занявшуюся было избенку, увела оттуда Степаниду, много чего нужного они взять позабыли, остались там и травы, и угольки, и камушки для наговоров. Степаниде пришлось, новым хозяйством обзаводясь, покупать у других ведуний и ворожей. Другая польза от тех походов была — старые Степанидины знакомицы приходили туда о ней расспрашивать после того, как она из прежнего своего домишка исчезла. А знакомицы были почтенные — купчихи, дьячьи жены и дочки, с которыми она зналась по многу лет, наладилась им хорошо гадать, все хворобы их деток наперечет могла назвать. За что и платили Рязанке неплохо. Терять знакомиц было вовсе ни к чему.
Алена осталась дома — поскольку был у них на двоих один кожушок, и брали его с тем расчетом, чтобы на Рязанку налез, а Алене он оказался вовсе до пят.
В горницу вошла немолодая женщина, по виду и повадке, по наряду добротному — стрельчиха из зажиточных, а по пыхтенью — из какой-либо дальней стрелецкой слободы, постояла, переводя дыхание, перекрестилась на образа, беззвучно прошептала молитву.
Алена молча указала ей на лавку.
— Бог в помощь, — сказала, садясь, стрельчиха. — Ох, умаялась… Сказывали, тут Степанида Рязанка поселилась.
— Степанида Никитишна со двора сошла. Какая до нее нужда? — неласково осведомилась Алена, стараясь вести себя с гостьей столь же уверенно и независимо, как ее наставница.
Очевидно, ей это удалось. И, как говаривала Степанида, половина дела тем самым была сделана — гостья прониклась некоторым страхом и ощутила себя, хозяйку зажиточного домишки, ниже знающей бабы, проживающей в халупе.
— Ты, девка, что ли, тоже шепчешь и ворожишь? — неуверенно спросила стрельчиха.
— Нас тут две такие, Рязанка и я, — отвечала Алена. — Могу воду нашептать, могу сглаз снять и порчу тоже. А у тебя в семье неладно? С сыном, чай?
Правда, всего этого ей делать еще не доводилось, она лишь заучила наизусть нужные наговоры. Но, видать, Кореленкина сила опять подсказывать принялась. Откуда-то Алена уже знала, например, что эта баба могла рожать только сыновей.