— Что вам надо? — спросил он.
— Догнать один экипаж, — сказал я, — а если позволит время, наказать тебя.
Я мчался, позабыв об осторожности, на предельной скорости, но другого выхода у меня не было. Догнал один фаэтон, возница которого посмотрел в полном недоумении на меня и сжавшегося от страха парня рядом со мной. Обогнал еще один, а потом и третий. Я подумал, что, если бы захотел, мог бы выиграть эту гонку.
Я увидел, что фаэтоны поворачивают на Олд-Грейвл-лейн и замедляют ход. Но, если я хотел перехватить письма, мне нужно было забыть об осторожности, и я не сбавил скорости на повороте. Фаэтон накренился набок, и, удерживая вожжи одной рукой, свободной я схватил несчастного лихача за шиворот и толкнул его на задравшийся борт коляски. Эффект оказался минимальным, но все же достаточным, чтобы не перевернуться, хотя мы были очень близки к этому. На повороте мы обошли еще трех гонщиков, и теперь впереди было только три.
Вероятно, лошадь обрадовалась не меньше, чем я, что нам удалось остаться в живых после моего безрассудного маневра, и побежала с удвоенной резвостью, так что расстояние между нами и экипажами впереди стремительно сокращалось. Когда мы почти поравнялись, я увидел, что двое сидят не в первом фаэтоне, а во втором. Я был готов на все, чтобы остановить его, и снова хлестнул вожжами в надежде, что лошадь послушается — или способна послушаться, если уж на то пошло. Я не знал, сколько у лошади осталось сил, но расстояние до первого фаэтона увеличилось, а до того, в котором было двое, стало сокращаться, и я почти поравнялся с ним. Я подъехал еще ближе, и теперь расстояние между нами было не больше четырех футов и не менее двух, то увеличиваясь, то сокращаясь в зависимости от неровности дороги.
Люди в фаэтоне, за которым мы гнались, что-то кричали мне, но я их не слышал, к тому же у меня не было ни желания, ни времени пытаться их понять. Я снова переложил вожжи в левую руку, а правой ухватил труса и заставил его встать на ноги.
— Возьми вожжи! — крикнул я. — Держись как можно ближе! Отъедешь — поплатишься! Если что, я всегда найду тебя по полоскам на твоем фаэтоне, но не советую попадаться мне на глаза.
Он кивнул и взял вожжи. Он боялся ехать слишком быстро и боялся ослушаться меня. Я же подобрался к краю коляски и приготовился прыгать, прекрасно зная, что прыгать нельзя. Фаэтоны мчались слишком быстро, и расстояние между ними менялось каждую секунду. За свою жизнь я совершил множество безрассудных поступков, но ни один из них не мог сравниться по глупости с тем, что я собирался сделать. Он был обречен на неудачу, грозил мне верной смертью. Но если я этого не сделаю, врагу достанутся мои записки и он узнает то, что я хотел бы скрыть. Я не мог позволить, чтобы планы мои пошли прахом, а дядя оказался в долговой тюрьме, поэтому я набрал полную грудь воздуха и прыгнул в пустоту.