Таковы были плоть и пиво моего ремесла, но ко мне обращались и с более необычными просьбами. Именно по этой причине я оказался в тот ноябрьский вечер в кофейне Кингсли, заведении, имевшем скверную репутацию, но в последнее время ставшем намного оживленнее. Кофейня Кингсли была игорным домом, который в прошлом сезоне приобрел популярность у бонтона и, возможно, будет пользоваться такой популярностью еще сезон или два. Жители Лондона не способны получать удовольствие от какого бы то ни было развлечения подолгу. Оно быстро им надоедает. Однако в настоящее время мистер Кингсли извлекает все преимущества, посланные ему счастливым случаем.
В дневные часы в заведении можно было выпить кофе или шоколада и почитать газету или послушать, как ее читают вслух. Однако после захода солнца только человек с железной конституцией мог внимать сухим словам. В зале было почти столько же шлюх, сколько и игроков. Причем необычайно миловидных шлюх. У Кингсли не найдешь больных или заморенных нищенок из Ковент-Гардена или Сент-Джайлса. Репортеры писали, что миссис Кингсли сама инспектировала девушек и допускала только тех, кто отвечал ее строгим требованиям. Тут же присутствовали и музыканты, игравшие веселенькие мотивчики, а неестественно худой акробат кривил свое походившее на маску смерти лицо всевозможными гримасами и изгибал свое скелетообразное тело в немыслимых позах при полнейшем равнодушии публики. Здесь подавалось посредственное вино — кларет, портвейн и мадера — разборчивым посетителям, слишком занятым, чтобы разбираться. Здесь же, что немаловажно, находилось и то, что их занимало, — игровые столы.
Мне трудно сказать, почему именно игровые столы Кингсли приобрели такую славу. Выглядели они точно так же, как в любом другом месте, но тем не менее лучшие люди Лондона давали своим кучерам адрес именно этого храма фортуны. После театра, оперы, раута или ассамблеи они направлялись именно к Кингсли. В фараона играли несколько высокопоставленных джентльменов из министерства и член палаты общин, больше известный своими щедрыми зваными вечерами, чем талантами законодателя. Сын герцога Н. проигрывал в пикет. Несколько оживленных франтов пытались обучить знаменитую комедийную актрису Нанс Олдфилд правилам игры в хазард, что, судя по всему, было непросто, ибо эта игра в кости была довольно запутанной. Великие здесь опускались, а низкие поднимались — и все это было крайне занятно, однако мои персональные склонности не имели в данном случае никакого значения. Серебряные монеты и банкноты у меня в кармане мне не принадлежали, и я не мог ими рисковать, подчиняясь собственным желаниям. Они предназначались для того, чтобы опорочить одного джентльмена, который унизил человека, по чьему поручению мне и предстояло состязаться в вероломстве и обмане.