С другой стороны, выяснилось, что мистер Кобб осознает трудности, с которыми я неизбежно столкнусь, и, желая, чтобы моя миссия увенчалась успехом, согласен пойти на определенные расходы, дабы облегчить мое проникновение в здание компании при условии, что я в каждом отдельном случае докажу их оправданность. Заручившись подобным обещанием, я отправился в путешествие, которое, как я полагал, не могло закончиться не чем иным, как катастрофой.
Покидая дом Кобба, я перешагнул через распростертое тело слуги Эдгара. Он был жив, я видел, как вздымается и опадает его грудная клетка, но маленькие попрошайки обошлись с ним довольно грубо. Прежде всего, он был совершенно гол, так как с него сорвали всю одежду, что было жестоко, ведь на улице стоял холод и земля обледенела. Во-вторых, у него вокруг глаз были раны и синяки, которых я не причинял. Я понял, что мальчишки его не жалели и били сильно. Мне никак нельзя было показывать своей слабости Эдгару, так как он не преминул бы меня за это наказать.
Я нанял экипаж, который отвез меня в Спиталфилдс, к таверне «Корона и челнок», где можно было найти человека, с которым мне требовалось срочно поговорить. В столь ранний час заняться мне было нечем, поэтому я заказал эль и сел с кружкой обдумывать ожидающие впереди неприятности. Я кипел от возмущения, и мысль о том, как меня использовали, вызывала неудержимый гнев, который не оставлял меня, даже когда я пытался думать о чем-нибудь другом. Однако признаюсь, я был заинтригован. Мистер Кобб поставил передо мной задачу, причем чрезвычайно сложную, и теперь мне было необходимо найти решение. Хотя я сказал тогда мистеру Уэстерли, что задание невыполнимо, теперь я понимал, что переоценивал трудности. Нет, оно не было невыполнимым, оно было лишь немыслимым. Однако при хорошем планировании я вполне мог справиться с тем, что от меня требовалось, и, возможно, даже легко.
Так я размышлял на протяжении двух, а возможно, трех часов, выпив пять, а может, шесть кружек эля. Признаюсь, я был не в самой своей лучшей форме, когда дверь таверны резко распахнулась и вошла группа из шести крепких молодых людей. Все они держались вокруг своего вожака. Присмотревшись к нему, я понял, что это Диваут Хейл собственной персоной — он-то мне как раз и был нужен. Он не скрывал, что расстроен, — голова повисла, плечи опущены. Его товарищи, одетые в одежду из грубого некрашеного полотна, окружили его и утешали как могли.
— В другой раз ты его достанешь, — сказал один.
— Он чуть тебя не увидел. Он поворачивал в твою сторону, но эта грязная шлюха с ребенком загородила дорогу, — сказал другой.