И тогда здесь был заложен первый на Шаварын-цараме шурф. Его рыли молча, поочередно сменяя друг друга, тщательно перебирая и промывая в лотках выкинутую из шурфа породу. Все были с головы до ног заляпаны желтой шаварын-царамской глиной, которая оказалась воистину драгоценной, насыщенной крупинками, щебнем и глыбами пород и минералов. И каких минералов! Намытые промывальщиками пробы ярко пестрели оранжево-красными зернами пиропа, светло-зеленого хризолита и белого санидина. Все три самоцвета, за которыми мы гонялись, теперь были здесь рядом — в россыпи. Больше всего оказалось пиропа размером с горошину и крупнее, среди которого встречались прозрачные нетрещиноватые экземпляры, представляющие ювелирный интерес.
Геологи радовались, тщательно отбирали и складывали в мешочки пиропы. Мунхтогтох уже мечтал о перстнях и браслетах из пиропа, да не простого, а первого, монгольского, найденного в открытой его партией россыпи. Какой-то теплый оранжево-красный цвет шаварын-царамского пиропа заметно отличал его от густого рубинокрасного чешского граната.
— Наш пироп мне больше правится, — светился счастливой улыбкой Мунхтогтох, достав для сравнения из пакетика зерна с чешским пиропом.
— Мне тоже, — радовался Тумур, заливаясь пунцовым румянцем. — Вот только как оценят его женщины — последнее слово будет за ними!
Пироп был действительно привлекателен своими крупными размерами, прозрачностью и яркой, сочной окраской. Кстати говоря, помимо преобладающего оранжевокрасного пиропа мы обнаружили также и густые вишневокрасные и малиновые его разновидности.
Мое внимание привлекла морфология обломков пиропа. В большинстве своем они имели остроугольную (кластическую) форму, следовательно, образовались за счет дробления каких-то более крупных кристаллических индивидов. Ими оказались округлые стяжения — желваки размером с орех и крупнее, подобные найденному Мунхтогтохом на поверхности. С глубины 0.5–1.0 м из шурфа были вытащены еще два более крупных желвака пиропа, достигавших 5 см в поперечнике. Гладкая оплавленная поверхность этих «самородков» была покрыта тоненькой (1–3 мм) буровато-серой келифитовой оторочкой. Такая оторочка, состоявшая из минерального агрегата сложного состава (хлориты, флогопит, карбонаты и др.), характерна и для наших якутских пиропов. Формируется она при взаимодействии вещества пиропа с транспортирующим его магматическим расплавом. Келифитовые образования покрывали не только поверхность желваков, но и проникали во внутрь по трещинам, придавая им ячеистое строение. В некоторых пиропах келифитовые образования, подобно ржавчине, разъедали до 20–50 % первоначального объема минерала. Но, несмотря на это, благодаря крупным размерам в пиропе сохранились чистые, бездефектные участки, пригодные для огранки. Крупность пиропа наряду с его высоким содержанием, не уменьшавшимся с глубиной, воодушевляли нас. Однако пройти этот шурф до плотика, т. е. до коренного ложа, на котором залегает россыпь, не удалось. На глубине около 2 м выработку стало заливать водой и ее, скрепя сердце, пришлось оставить. Сразу же задали новый шурф — в 100 м выше первого. Его удалось добить до конца: на глубине около 3 м под глиной вскрылась каменная подстилка россыпи — темно-серые андезито-базальты. Затем по редкой сети прошли еще несколько шурфов — всюду был пироп и в значительных количествах. Гранату неизменно сопутствовал оливково-зеленый хризолит величиной 5–7 мм и лунный камень, не столь крупный и игристый, как из вулкана Бостын-тогоо, но тем не менее отвечающий техническим требованиям.