Они перешли болотистую лесополосу, и вышли к реке. Там хлёсткий ветер, вспенивал волны, насквозь пронизывая их рваные телогрейки.
– Гляди, сынок, сколько простору! Сколько свободы! Бери её драгоценную, сливайся с людской толпой и доживай свой век, как твоей душе будет угодно!
Андрей, прикрывая уши от ветра, не слышал бреда Хилого. Широкая река, напоминала о малой родине, где будет стыдно показаться после содеянного «подвига». Эта самая капля стыда, затаившаяся у него в уголке души и не давала покоя. Потому он боялся надолго остаться один. Потому и не оторвался от этого рецидивиста, способного не только на любую подлость, но и, как сейчас выяснилось, на убийство. Ведь поведи себя напористей там, у костра и Бог знает, чем бы всё это закончилось.
Прошагав в гору минут двадцать, они оказались на краю большого посёлка, с почерневшими от времени двух этажными домами. Вдоль берега, что характерно для северных рек, хмуро возвышались штабеля сплавного леса. Среди штабелей, виднелась стрела портального крана, развернутая по ветру. Оглядев окрестности, доступные взору, Хилый сказал:
– Видишь, цистерны блестят? Наверное, с горючим… Кто-то должен же их охранять…
Они подошли к забору, с кое-как протянутой поверх его колючей проволокой. За металлическими воротами, чуть выше забора, возвышалась сторожка. На территории, почуяв чужих, залилась лаем собака. Темно ещё не было, но набегавшие тучи, наводили тоскливые сумерки. Хилый, будто школьный хулиган, держа руки в карманах штанов, повертел головой по сторонам, и резко пнул по металлической калитке. На них с бешеным лаем разбежался большой лохматый пёс. У Андрея по спине пробежали мурашки. Он ещё не забыл острых зубов Найды. До лестницы, что поднималась в сторожку, было шагов пять. Хилый, припав на одно колено, распахнул перед атакующим псом руки, словно встретил лучшего на свете друга.
– Пушо-о-о-к! Не узнал, дурашка?!
Почувствовав дружеское поведение пришельца, пёс растерянно замахал хвостом, тявкать продолжал, но уже не атаковал.
– Пушок, ну, что же ты? Иди ко мне. – Хилый хлопнул себя по ляжке и начал что-то нащупывать в кармане. Собака призадумалась, наблюдая за вознёй гостя и, когда тот вытащил руку из кармана, протягивая в его сторону обычный кукиш, тот подошёл совсем близко, вытянул шею, чтобы разнюхать угощение.
– Ах-ты, мой лохмач! – Ласково говорил Хилый, и Андрею на мгновение показалось, что Хилый действительно вернулся домой, к своему любимому кобелю. И, тот, потеряв собачью бдительность, по простоте своей северной души, приблизился вплотную и завилял хвостом. В этот момент, Хилый ловко схватил его обеими руками чуть пониже ушей и, держа его морду напротив своей, зарычав, рассмеялся и харкнул в раскрывшуюся пасть кобеля. Тот закашлялся и отбежал в сторону, освобождая путь к лестнице. Хилый словно эквилибрист взмыл вверх по ступенькам. Андрей, оглядываясь, поспешил за ним. В сторожке из-за стола поднялся молодой мужчина в защитном камуфляже. Он интенсивно пережёвывал пищу, а в его руке был направленный на нежданных гостей револьвер. На мгновение Хилый замешкался, но за тем рукавом вытер вспотевший лоб и решительно шагнул к сторожу.