— Я нашла галерею очень интересной, уверяю вас, и это вовсе не было пустой тратой времени.
— Жаль, — сказал он, — что вы не сообщили нам о смерти вашего отца. Это избавило бы вас от многих хлопот.
Итак, я должна уехать. Я пришла в ярость, чувствуя всю глубину своего унижения. Снова в Лондон... Придется искать жилье. И на что я буду жить, пока не найду работу? Грядущие годы промелькнули передо мной, и я увидела себя все более и более похожей на мадемуазель Дюбуа. Какая ерунда! Как будто со мной это может произойти! Я могу поехать к кузине Джейн. Нет, никогда, никогда!
В тот момент я ненавидела его, потому что думала, что он прочел мысли, промелькнувшие в моей голове. Он, должно быть, понимает, что лишь полное отчаяние могло заставить такую независимую женщину, как я, приехать без приглашения, и развлекается, мучая меня. Как, должно быть, она его ненавидела, эта несчастная жена! Может быть, она покончила с собой, чтобы избавиться от него. Меня бы, по крайней мере, это не удивило.
— Вот уж не думала, что во Франции придерживаются столь старомодных взглядов, — сказала я не без сарказма. — Дома я выполняла эту работу вместе с отцом и, представьте, никто не возражал против того, что я женщина. Но поскольку у вас здесь иные представления, мне больше нечего сказать.
— Я с вами не согласен. Еще очень многое нужно сказать.
— В таком случае, — сказала я, поднимая глаза и глядя ему прямо в лицо, — может быть, вы начнете беседу?
— Мадемуазель Лоусон, вам ведь хотелось бы реставрировать эти картины, не так ли?
— Реставрация живописных полотен — моя профессия, и чем больше они в этом нуждаются, тем интереснее работа.
— И вы находите, что моим картинам требуется реставрация?
— Вам ли не знать, что некоторые из них просто в плачевном состоянии. Я изучала вот эту картину, когда вы вошли. Что с ней делали, чтобы привести ее в такой вид?
— Умоляю, мадемуазель Лоусон, не смотрите на меня так строго. Поверьте, не я в этом повинен.
— Неужели? А я Думала, что она уже некоторое время принадлежит вам. Вот посмотрите, краски испортились Очевидно, с картиной плохо обращались.
Улыбка тронула его губы, и лицо его изменилось, приобретя насмешливое выражение.
— Да вы просто неистовы в вашем гневе. Можно подумать, что вы боретесь за права человека, а не за сохранение красок на холсте.
— Когда я должна уехать?
— Во всяком случае, не раньше, чем закончится наша беседа.
— Поскольку вы считаете невозможным доверить работу женщине, я думаю, нет необходимости продолжать разговор.
— Вы очень импульсивны, мадемуазель Лоусон. Мне кажется, реставратор старинных картин вполне может обойтись без этого качества. Я не говорил, что я не доверяю работу женщине, это ваше предположение.