Мы располагаем и другими свидетельствами фамилизма графов дель Карретто со священным трибуналом. Но здесь довольно заметить, что против еретической скверны и как орудие власть имущих инквизиция в Ракальмуто вряд ли бездействовала. К сожалению, несмотря на утверждение знаменитого историка, что добавить к написанному об инквизиции в Сицилии Лa Мантией [14]>* нечего или почти нечего, знаем мы крайне мало. Гаруфи, например, роясь в испанских архивах, многое уже добавил к данным, опубликованным Лa Мантией, и все равно этого недостаточно. Именно из документов, опубликованных Гаруфи в 1914–1921 годах на страницах «Сицилийского исторического архива», нам известно, что в 1575 году в Ракальмуто было восемь фамильяров и один комиссарий священного трибунала, а двумя годами позже — десять фамильяров, комиссарий и нотариус, и это при пятитысячном населении (Маджоре-Перни [15]* приводит такие цифры: 5279 жителей в 1570 году, 3825 — в 1583 году; хотя точность этих цифр относительна, можно считать, что колебание их вполне допустимо). Надо сказать, что одна только инквизиция располагала силами, каких сегодня, при населении в два раза большем, не имеют карабинеры. Прибавим сюда сбиров, представлявших светское правосудие, и сбиров викария, а также шпионов, и картина жизни нашего бедного городка в конце XVI столетия повергнет нас в ужас.
Правда, до фра Диего мы находим лишь одного ракальмутца, попавшего в когти священного трибунала, — нотариуса Якобо Дамьяно, обвиненного в лютеранских воззрениях, но примиренного с церковью во время аутодафе, состоявшегося в Палермо 13 апреля 1563 года. Примиренного — то есть получившего отпущение в результате публичного покаяния; впрочем, не без расплаты, как явствует из следующего трогательного прошения:
Досточтим. гг. Инквизиторы. Бедный нотариус Якобо Дамьяно, примиренный Св. Трибуналом Инквизиции, уведомляет Ваши Милости, что, сколь многие пути и предположения ни брал, иного чаяния не питает, окроме как воротиться в Ракальмутскую свою землю, где со помощию и споспешеством сродственников было бы можно ему влачить и окончить дни свои, краткие по причине старости и недужности. И поелику оные люди, как сказал, сродственники его, были и суть люди добропоравые, го, увидавши его в сказанной одеже, ни за что его не примут, а, насупротив того, прогонят и оставят помирать с голоду в нужде. Посему упадает он в ноги Вашим Милостям с мольбою великодушно заменить сказанную одежу иным покаянием и штрафом во спасение дурных христиан, обретающихся в земле Мавританской