Ошейник, объясняет Питре, представлял собой железное приспособление, которое открывалось и закрывалось посредством соответствующей застежки, в точности как ошейник собачий, и было прикреплено к стене или к столбу. Обнаженного по пояс и специально вымазанного медом богохульника не из злостных держали на виду несколько часов — не более трех, судя по следующим стихам, записанным Гуастеллой в окрестностях Модики:
Злодей, замкнули на тебе ошейник,
И три часа тебя кусали мухи…[16]>*
Логично предположить, что стихи, сочиненные с целью заклеймить злодея, подразумевали для него максимальное наказание. И еще нужно отметить, что наказание, грозившее каждому, являлось позором для наказанных, подобно санбенито, к ношению которого поистине мог быть приговорен весь сицилийский народ.
Исключительное право надевать на людей ошейник принадлежало священному трибуналу; но возможно, его применял и викарный суд, весьма активный в провинциальных городах, — что-то вроде полиции нравов. Занимался он продажными женщинами, случаями супружеской неверности, внебрачного сожительства, несоблюдения поста и воздержания, привлекал к ответу за азартные игры, за совращение малолетних, за богохульство. Возглавлял его викарий, и в него входили судья из духовенства, нотариус, прокурор, а также эрарии — нечто среднее между стражниками и судебными исполнителями — и экзекуторы, осуществлявшие телесные наказания, назначенные судом. По ночам, чтобы застать грешников врасплох, таверны, постоялые дворы, жилища обходила викарная стража — многочисленная, ибо иной раз возмущенные грешники устраивали засады с последующей дракой (случались и убитые); нередко предводительствовал стражей сам отец викарий.
Несколько любопытных примеров того, чем занимались викарии, можно найти в книге Алессандро Италии «Феодальная Сицилия», изданной в 1940 году, — ну хотя бы вот этот пример с любовниками, застигнутыми на месте преступления, да еще в канун праздника:
Мастер Паоло, сын мой, исповедаться подобало бы и причаститься завтрашним утром, в день великого праздника Св. Причастия, ты же столь бесстыдно пребываешь в доме с блудницею, не видишь, что Господь за грехи наши побил виноградники градом; мастер же Паоло ответствовал: отец викарий, невелика штука застать меня с женщиною, сие в обычае мужском.
Последствия для мастера Паоло Вьянизи из Палаццоло были, понятно, не такими веселыми, как приведенная беседа, которая звучит очень смешно — комедия, да и только.
Под стать этой комедии, согласно народному преданию, — жизнь художника Пьетро д’Азаро, родившегося в Ракальмуто в 1591 году и умершего в 1647-м. Пропустить этого художника, говоря о сицилийском искусстве XVII века, непозволительная роскошь: его большие алтарные картины есть в Ракальмуто и во многих других провинциальных городах Сицилии (при том, что работам, сохранившимся лучше других, место в Национальной галерее в Палермо; взять хотя бы «Рождество», подписанное по-латыни