— Идиот! — произнес прокурор свой надгробный панегирик комиссару. И добавил: — Но уважаемый начальник полиции, уважаемый полковник, этого слишком мало… А что, если бригадир лжет, что сам он и есть исполнитель всего того, в чем обвиняет комиссара?
Начальник полиции и полковник обменялись взглядом, молча говорившим те самые «Господи Боже» и «чудовищно», что несколько дней назад были произнесены вслух.
— Это невозможно, — сказали оба.
Начальник полиции попросил бригадира выйти:
— Подождите в приемной, через пять минут мы вас позовем.
Его пригласили через час.
— Несчастный случай, — сказал прокурор.
— Несчастный случай, — вздохнул начальник полиции.
— Несчастный случай, — подтвердил полковник.
В газетах появился заголовок: «Производя смазку пистолета, бригадир случайно убил главного комиссара судебной полиции».
Покуда в управлении готовили траурный зал для торжественных похорон комиссара, выпущенный из камеры водитель «вольво» выполнял последние бюрократические формальности, чтобы его наконец отпустили.
Когда процедура была закончена, он, издерганный и мучительно радующийся, выходил из управления и вдруг столкнулся на пороге с падре Крикко, пришедшим соборовать покойного. На нем была сутана, треуголка и епитрахиль.
Падре Крикко жестом остановил его и спросил:
— Кажется, я вас знаю: вы из моего прихода.
— Какой там приход! Ничей я не прихожанин.
На стоянке он отыскал «вольво» с квитанцией для уплаты штрафа. Он так радовался, что лишь посмеялся над этим.
Напевая что-то себе под нос, он выехал за город. Но вдруг остановил машину, нахмурился, засуетился. «Священник… священник… Не будь он в сутане, все равно бы его узнал: вот кого я принял за начальника станции!»
Он решил вернуться в управление. Но секунду спустя передумал: «Ну да, опять нарываться на неприятности, теперь уже посерьезней».
Он снова запел и повернул машину к дому.
В 1982 году в издательстве «Прогресс» был опубликован сборник Леонардо Шаши «Винного цвета море» (сост. и предисл. Ц. Кин); в том же 1982 году в приложении к журналу «Иностранная литература» вышла еще одна книга Шаши — «Палермские убийцы» (сост. и предисл. Г. Смирнова). Обе книги представляли Шашу неутомимым полемистом, знакомили читателя с Шашей-политиком, автором большой и сложной темы — человек и мафия.
В нынешнем сборнике у составителя была иная задача — расширить читательское представление о Леонардо Шаше, показать еще и Шашу-социолога, филолога, историка культуры. Сборник был задуман так, чтобы представить доминирующую в творчестве Шаши тему — человек и социальные институты. Действительно, «Смерть инквизитора» — это повесть о трагическом столкновении свободолюбивого сицилийца с инквизицией; «Ведьма и капитан» — повесть о горькой доле служанки Катарины, попавшей в лапы правосудия; «Египетская хартия» — роман о талантливом мистификаторе, решившем сыграть на противоречиях меж сицилийскими институтами власти. Тема эта объединяет детективы Шаши (скажем, неоднократно издававшуюся и потому не включенную в состав нынешнего сборника повесть «Каждому свое») с его документально-историческими повествованиями. Так, в центре повести «Исчезновение Майораны» — гениальный итальянский физик. Он жертвует собой и своим открытием, дабы утаить его ото всех научных и государственных институтов Италии 30-х гг., мечтающих поставить на него в большой политике. Шаша продолжает ту же тему, переходя от больших форм к малым: в романе «Todo modo» расследуются загадочные убийства крупных сановников, связанных с церковью и парламентом, а в повести «Рыцарь и смерть» — деятельность газеты, своими публикациями провоцирующей появление к жизни террористической группировки.