Осознав, что надежно спрятан, Кольтер решил осмотреть ноги, утыканные колючками. За годы охоты с Льюисом он научился вытаскивать эту болезнетворную щетину, иголка за иголкой. Солнце, окрасившее западный склон холма, показало, сколько еще осталось до того часа, как осенние тени наполнят долину. Он с удвоенной энергией занялся спасением исколотых ног.
Мозоли прожитых лет хорошо защитили ступни. «Где ты достал такие ноги, Джон?» — спросил его однажды Поттс, когда они сидели у костра.
— Они плясали, — ответил Джон Кольтер, — на муравьиных кучах манданов, на снегах кроу, на выжженных холмах черноногих…
Они посмеялись над кольтеровой любовью к поэзии, к замысловатым фразам.
— Видел я тех муравьев, — усмехнулся Поттс, — и снега кроу, когда ты босиком удирал, как ошпаренный, от ватаги их воинов, но не родился еще белый человек, который сможет убежать от черноногих. Они лучшие бегуны в Скалистых горах.
— Это было у подножия Галлатина, я бежал, спасая свою шкуру. В одном ботинке, кровь хлестала из ноги, раненной мушкетной пулей черноногих — и это подлинный факт, — возразил Кольтер.
Он рассказал Поттсу легенду о том, как черноногие получили свое имя, пробежав по горящим холмам. Сказку давних времен о людях, прошедших по выжженной земле, которая пожирала их мокасины и жгла подошвы ног, и оставивших черный след на траве.
Теперь его собственные ноги напоминали задницу испуганного дикобраза. Но выглядели они не хуже, чем год назад, когда он тащился, ковыляя на одной ноге, пятьсот миль, без огня, имея при себе лишь небольшой мешок с бусами, киноварью, иголками и пачкой табаку — все, что осталось от торговли с кроу. Он вспомнил лагерь, где кроу зимовали в 1806 году. Они кормили лошадей тополиной корой, а когда ее не хватало и температура падала до минус сорока, индейцы выкапывали низенькую вечнозеленую травку, пахнувшую, как полынь, и ею кормили голодающих животных. Кольтер ел ее сам и нашел, что она суховата, но вполне съедобна.
Живя с кроу, Кольтер научился, как рассказал Поттсу, бегать босиком по снегу — занятие, к которому он даже пристрастился. Ему понравилось испытывать свою выносливость и умение терпеть боль. Сейчас, сидя в брошенном вороньем гнезде, Кольтер решил взвесить свои шансы. До сих пор у него не было причин жаловаться на своего ангела-хранителя — одно чудо следовало за другим. Может, Льюис был не так уж неправ. И все же охотник в душе знал, что счастье в любой момент может изменить.
Черноногие окружали его со всех сторон, разведя костры и укладываясь спать на одеялах. Запах стелющегося дыма и вареного мяса достиг ноздрей Джона и напомнил о том, что он не ел с рассвета. В животе заурчало. Он оторвал немного тополиной коры. Ему нужна была не сама кора, а сладкая прослойка между корой и стволом. Соскребая ее ногтями, он понемногу кидал ее в рот, стараясь жевать долго и медленно, чтобы заглушить спазмы в желудке.