— Эдди… — Она встревоженно смотрела на него. — Эдди, я сделала нечто ужасное. Я пыталась…
Он вытер глаза рукавом:
— Забудь об этом, Грейс. Это не имеет значения…
— Нет, нет, имеет! — Она подошла к нему.
— О Господи! Мне плохо, — вдруг сказал он.
— Эдди, думаю, нам надо поехать в больницу, — прошептала она.
Он взглянул на нее с беспомощным выражением раненого зверя.
— В рыбе было кое-что, — пробормотала она.
— Что? Что ты говоришь? — Он непонимающе покачал головой.
Она склонилась над ним, чтобы помочь ему сесть на стул.
— Я пыталась…
Внезапно его вырвало на нее.
— О Боже, — простонал он.
Ударившись в панику, она закричала:
— Пошли! Нам надо… я думаю, тебе надо промыть желудок!
— Кажется, меня и так выворачивает наизнанку! — Он согнулся пополам, схватился за живот и изверг очередной поток рвоты.
— О Боже! Пошли! — уговаривала она, хватая его за руку. Он шагнул вперед, изрыгая вонючую зеленую жидкость, заливая ею себя, пол, руки и ноги Грейс.
— Сука! О Господи! Ты убила меня! — простонал он. Она пришла в ужас, а вдруг он прав. Казалось, он не сможет прекратить изрыгать липкий зеленый поток частично непереваренного желудком ужина.
Она встала на колени рядом с ним и обхватила его рукой за шею.
— О Господи, — завыла она. — Что я наделала?
Джорджия почти никогда не видела более печального зрелища, чем вид ее дочери, забившейся, как испуганный ребенок, в дальний угол кабинета неотложной помощи. Когда Джорджия поспешила ней, Грейс тщетно пыталась отскоблить пальцем засохшие пятна рвоты с блузки. Ее покрасневшие глаза опухли от плача, а слезы оставили белые полосы на бледном лице.
— Посмотри на себя! — воскликнула Джорджия. — С ним все в порядке?
Грейс кивнула. Стыдясь встретиться взглядом с матерью, она опустила голову и отвернулась. За тот час, что прошел после того, как она поспешно привезла Эдди в больницу, она уже успела поразмышлять о себе и решить, какой она ужасный, плохой человек.
— Ради Бога, что на тебя нашло? — осуждающе спросила Джорджия. — Как ты могла послушать совета этой глупой старухи?
Грейс боялась, что может снова расплакаться, если попытается заговорить, поэтому закусила губу и ничего не сказала. Она знала, что заслуживает осуждения, но неодобрение матери было для нее почти самым худшим наказанием, какое она только могла представить. Грейс затаила дыхание, ожидая неминуемой нотации. Но Джорджия удивила ее. Вместо того чтобы бранить дочь, мать достала носовой платок и приложила к лицу Грейс, как делала, когда та была маленькой.
Даже лекция, пусть самая суровая, не могла бы больше унизить ее. Грейс отпрянула, отвергая подобную помощь, что лишь заставило Джорджию добиваться победы над дочерью. Без дальнейших слов она рванула Грейс со стула, потащила в туалет и включила горячую воду.