— Не очень-то благородно, — проворчала Кэт.
— Согласна. И не современно, правда? Но они так замыслили свою жизнь, это их дело.
Помахав сыну, который издали показал найденную в воде ракушку, Кэтрин спросила:
— Ты никогда никого не осуждаешь?
— О Господи! — вздохнула Николь. — Мне ли осуждать кого-то? Я еще ничего толкового не сделала со своей жизнью.
— У тебя есть дом, у тебя есть магазин… Ты молода и красива. Что тебя не устраивает?
Девушка повернулась. Она не улыбалась, и смотрела так, будто Кэтрин сознательно ударила по больному, да еще и отказывалась это понять.
— Это все мне дали, — сказала она серьезно. — Все, что ты перечислила. Моей заслуги нет в том, что я всем этим владею. Вот у тебя есть сын, ты сама родила его, этим можно гордиться. А у меня — ничего.
— Большинство людей мечтают о том, чтобы им даром досталось все то, что есть у тебя.
— Я знаю, — спокойно согласилась Николь. — Джастин тоже всегда говорил, что я слишком строга к себе.
Кэтрин замерла. Впервые Николь протянула соломинку, по которой можно было перебраться в туман ее прошлого. Случайно это вышло или нет, но особое имя уже прозвучало, и нельзя было позволить ему просто повиснуть в воздухе.
И Кэтрин подхватила:
— Джастин? Кто это? Если не секрет…
Без видимого недовольства, Николь пояснила:
— Это мой друг. Он — художник. Очень талантливый… Когда-то мы были… близки, но он… — она с усилием сглотнула, будто внезапно пересохло в горле. — Он уехал в Нью-Йорк. И правильно сделал! Только там он сможет чего-то добиться.
«Почему ты не поехала с ним?» — вертелось у Кэтрин на языке, но Николь так впилась в свою сигарету, что показалось преступным подталкивать ее вглубь этой боли, которой девушка жила до сих пор. Глубоко вдохнув, Кэтрин сказала себе: ты обязана сделать ответный шаг, чтобы она не чувствовала себя более обделенной судьбой.
— А я сбежала от мужа, — женщина произнесла это почти весело, чтобы Николь стряхнула осевшую на ее плечи тяжесть. — Забрала Майка и удрала тайком, чтобы он не успел нас остановить. Его зовут Ник. Когда ты впервые назвала свое имя, меня слегка передернуло, они ведь звучат похоже. Извини.
Николь улыбнулась и кивнула:
— Я заметила это еще в магазине, только не поняла, чем тебе так не понравилось мое имя… Этот твой муж… Он обижал вас?
— Меня. Майка он, слава Богу, не трогал. Но Майк не мог смотреть на это спокойно…
— Это хорошо.
— Думаешь? Он пригрозил убить отца, если тот еще хоть раз тронет меня.
Николь кивнула:
— Это уже хуже… Но он, конечно, не убил бы. И все же хорошо, что ты не стала проверять это. Ведь если бы Майк не решился вступиться за тебя, — а так, скорее всего, и было бы, — то малыш потом презирал бы себя всю жизнь. И это отравило бы ее… Ты — молодец. Мне всегда не хватало такой решительности.