Кроме обычных счетов и рекламных проспектов, мои родители получали очень мало почты, тем более из-за океана, разве что иногда приходило случайное приглашение вступить в какой-нибудь читательский клуб. И насколько я помню, мне никогда не приходилось держать в руках письма, адресованные лично мне. Однако на том конверте стояло мое полное имя: господину Джерарду Хью Фриману. Сунув письмо в карман – и вовремя, поскольку мать уже направлялась ко мне, – я вручил ей остальную почту.
«Международный клуб друзей по переписке» – значилось на конверте. Далее шел адрес отправителя: почтовый ящик 294, Маунт-Плезант, Лондон. Авиа. Внутри было письмо, тоже напечатанное на машинке. Оно начиналось с обращения: «Дорогой Джерард». Меня спрашивали, не желаю ли я приобрести друга по переписке, и если да, то кого предпочтительнее – девочку или мальчика. От меня требовалось лишь отправить ответ в прилагаемом конверте секретарю клуба, мисс Джульетте Саммерз, и рассказать немного о себе – тогда ей будет легче подыскать мне хорошего друга.
Я мог заранее предсказать реакцию матери. Но письмо мисс Джульетты Саммерз было таким теплым и дружеским, что в итоге я накатал ей ответ на нескольких страницах – даже рассказал про Стейплфилд – и попросил найти мне подружку по переписке. Все это я проделал на одном дыхании, зная, что не должен давать себе времени на раздумья, и только на обратном пути с почты до меня дошло, что ответ, скорее всего, попадет в руки матери.
Совершенно очевидно, что, вернувшись из ненавистной школы в следующую пятницу, я застал мать в холле с конвертом в руке. Ноздри ее были подозрительно напряжены.
– Тебе письмо, Джерард, – с упреком в голосе произнесла она. – Вскрыть его для тебя?
– Нет. Я могу его взять, мама?
Вообще-то, мне полагалось бы сказать: «Нет, спасибо, мама» или, на худой конец: «Ну пожалуйста, мама, можно мне его взять?» Слово «мамочка» она ненавидела и запрещала его употреблять. Но сегодня мать не стала выговаривать мне за грубость – она просто стояла, переводя взгляд с меня на конверт и обратно.
И в этот момент я впервые в жизни осознал, что правда на моей стороне.
– Пожалуйста, я могу взять свое письмо, мама? – повторил я.
Медленно, неохотно она протянула его мне. «Международный клуб друзей по переписке» – увидел я знакомую надпись. Конверт был слегка помят.
– Спасибо, мама, – сказал я, удаляясь в свою комнату.
Но мать не собиралась отступать:
– Джерард, ты давал кому-нибудь наш адрес?
– Нет, мама.
– Тогда почему они прислали его сюда?
Я хотел было ответить, что это мне неизвестно, когда вдруг понял, к чему она клонит. То, что я самовольно достал письмо из почтового ящика и ответил на него, не сказав ей ни слова, было в ее глазах подлым, нечестным поступком. Я почувствовал, как ослабевает во мне уверенность в собственной правоте.