— Что ты делаешь? — потребовала она. — Да как ты смела войти в комнату сэра Джеймса?!
Я прервала ее тираду:
— Идите к нему, быстрее, он умирает! Ради бога! Сделайте же что-нибудь…
В глазах сиделки загорелся странный огонек.
— Идиотка, — буркнула она, оттолкнула меня и понеслась в спальню моего деда.
— Господи боже мой! — воскликнула мать, когда я закончила свои излияния. Она оперлась локтями на обеденный стол и закрыла лицо руками.
Мне стало жаль маму. Было ужасно видеть, как гордая, несгибаемая женщина может вот так запросто сломаться. Я прижалась щекой к ее затылку:
— Не плачь, мамочка, дорогая! Не расстраивайся ты так! Знаю, что ослушалась тебя, прокравшись в комнату сэра Джеймса. Но что-то будто тянуло меня туда, прямо-таки заставило меня сделать это. Я была не в силах противостоять.
Мама подняла голову, и я увидела, что слез нет и в помине, только все лицо перекошено, губы сжаты и она кусает их, как будто пытается изо всех сил сдержаться. Даже в такой момент она не могла позволить себе расслабиться и заплакать.
— Зачем называешь его сэр Джеймс? Почему не дедушка? — Горечь потоком лилась вместе со словами.
Я отшатнулась от нее, вся теплота и жалость по отношению к этой женщине испарились без следа.
— Ладно. Ну, навестила я своего дедушку, и что в этом такого? Вот что действительно хотелось бы знать, почему так долго все скрывали от меня этот факт?
— Так было лучше… — резко ответила мать. — И даже теперь я не собираюсь выкладывать тебе всю правду.
— Но ты должна! — возмутилась я. — Я имею право знать!
— А я имею право молчать, если захочу.
Я постаралась успокоиться:
— Уверена, что все это до сих пор ранит тебя, мама, а я не хочу добавить новой боли. Но ведь моим отцом действительно был Хьюго Халбертсон, не так ли? Дедушка рассказал мне. И я видела фото — мы просто одно лицо.
— Так и было, — буркнула мать.
— Теперь я начинаю понимать, почему ты никогда не любила меня! — набросилась я на нее. — Я твой ребенок, но и его тоже, мы — как две капли воды, а ты его ненавидела. Это же очевидно!
Она глянула на меня, встала, подошла к окну и принялась разглядывать проклятое озеро, такое тихое и безмятежное в этот день.
— Да. Бог знает, как ты похожа на него. Но ты сильнее. Он был слабак, тщеславный и жестокий. Ты ни то ни другое. Ты можешь быть такой милой. Но ты не позволяешь руководить собой, не поддаешься влиянию. И в этом ты в корне отличаешься от него. Он всегда попадал под влияние дурных людей. Даже в Кембридже он попал в руки худшей из женщин. Выбирал друзей из самых ненадежных студентов. Может, это все деньги, у него было их слишком много в те времена. Мать избаловала его. Но его поведение отвратило от него даже ее — как и меня потом, а из твоего деда ее высочество всегда веревки вила. Что бы он ни чувствовал по отношению к сыну, для сэра Джеймса это был отрезанный ломоть — и ты, когда родилась, тоже, — потому что таково было желание ее высочества.