Гай не чувствовал ни малейшего волнения, он был просто непробиваемо спокоен. Он в точности знал, что́ собирается сказать. И как сказать: очень вежливо, даже уважительно. А потом снова уехать. После чего отправиться прямиком к Литтонам и дать им полные гарантии того, что книга выйдет в свет без всяких неприятных последствий. Все вдруг представилось ему до нелепости простым и ясным.
И тут поезд остановился.
ММ сидела в автомобиле, слушая, как спокойно беседуют Оливер и Селия, обсуждая предстоящий день, и снова удивилась тому, как это Оливер терпит двуличность жены, ее неверность, — это просто поразительно. Вчера ММ слышала только обрывки скандала с Барти и так толком и не поняла, о чем они кричали, но Оливер явно защищал Селию. Притом очень рьяно. Как он может? ММ даже видела, как он поцеловал Селию и взял за руку, когда она появилась из своей комнаты, собираясь спуститься вниз. ММ была совершенно сбита с толку: она полагала, что идеально знает Оливера со всей его честностью, открытостью, даже щепетильностью, но тут поняла, что не знает его вообще. Она вспомнила о совете брата накануне вечером и в очередной раз удивилась. Она по-прежнему не знала, как ей поступить и стоит ли последовать этому совету. Если бы при всем его мирском прагматизме совет исходил от Селии, ММ бы это не смутило, но от Оливера…
Допустим, она последует его совету — и что тогда она скажет Гордону Робинсону? Гордый, независимый дух ММ протестовал при мысли, что нужно будет увидеться с Гордоном и сказать, что она пересмотрела свое отношение к его предложению. Написать ему письмо? Нет, это как-то глупо, к тому же письма часто задерживаются, а то и вовсе теряются. Можно, конечно, самой пойти к его дому и опустить записку в почтовый ящик, но это уж излишне драматично и даже недостойно. Позвонить Гордону она не могла, потому что дома у него не было телефона, а от звонка к нему в офис он пришел бы в ужас. Но делать что-то нужно, и инициативу она должна взять на себя. Гордону, вероятно, и так потребовалась вся его храбрость, чтобы сказать то, что он сказал. Уязвленный и отвергнутый, он, конечно, сам не придет к ней и не станет умолять изменить решение. А может, ей вообще ничего не делать? Пусть остается все как есть. Оливер мог и ошибаться. Стоит ли прислушиваться к его советам, если его собственное поведение в личных вопросах столь неадекватно?
— Джаспер, если ты не будешь готов через пять минут, я еду без тебя. Поезд отходит в десять, а нам еще нужно купить билеты. Я уже жалею, что связалась с тобой.